|
Автор: Анатолий Ферапонтов, Красноярск
Восходители. Поехали!
Кто сказал "А"?
Что ж, вот мы и добрались до главного, ради чего и задумывалась эта книга, ибо что в судьбе альпиниста может быть важнее, чем подняться на Эверест! Да лучше не классическим путем, пройденным уже за сорок с лишним лет не одной сотней восходителей, а новым, куда более сложным, с которого уходили другие несолоно хлебавши либо гибли на нем. Может, и несколько кощунственно звучат последние слова, однако альпинизм — это все же спорт, а не тяжкая общественная повинность если и повинность, то лишь перед самим собой, перед собственной страстью, чуждой абсолютному большинству человечества. Кому-то дорога сама жизнь, как таковая, другим — сумма прелестей, с ней связанных, а определенная мера страха в их числе. Испокон веков человек ощущает любовь, злобу, страх, ненависть, нежность, зависть, и только страху все меньше остается места в цивилизованном мире.
Человечество вооружилось техникой безопасности, хитроумными запорами и полицией, опасность войны, особенно ядерной, слишком глобальна, а потому для нас абстрактна, наравне с неизбежностью смерти вообще (мы ведь идиота с ножом боимся пуще атомной бомбы).
Однако здоровый физически и духовно человек стремится расходовать свои потенции. Страх — сильнейшее из чувств, испытать его, победить его — особый способ блаженства. В момент опасности срыва какие только молитвы не возносит человек, какие клятвы не дает сам себе и Господу, но вот — гора позади, опасность миновала, человек млеет на лужайке от счастья быть внизу, и что же? Проходит несколько времени, он снова лезет вверх, дуща его приплясывает на вершине, а страх укрепляется между лопаток. Постоянная игра двух стремлений: поиск опасности и уход от нее.
До 1996 года из живущих к востоку от Урала альпинистов лишь один побывал на Эвересте, иркутянин Александр Токарев. Из живущих, поскольку Катя Иванова, поднявшаяся вместе с ним в 1990 году, спустя четыре года погибла на Канченджанге. Впрочем, есть еще Владимир Захаров, парень из Голубки, который первым из красноярцев побывал на Эвересте. Только к тому времени он жил уже в Тольятти, и поднялся с командой этого города можно считать и так и эдак, хотя ведь называем же мы братьев Абалаковых красноярцами, чего уж… Я спрашивал парней, кто и когда первый произнес: Эверест- 96? Все пожимали плечами: наверное, Баякин? Позже Коханов уточнил: сидели они с Сашей Кузнецовым осенью 1994 года и размышляли. Доразмышлялись до того, что пошли к Баякину с предложением тот изрядно подумал, а после решился, ведь назвавшись груздем, следовало уже не идти на попятную. Стало быть, чтобы решиться, нужно все взвесить. Так что сказали Коханов и Кузнецов, а утвердил Баякин. Но чтобы назад дороги не было, парни вынудили его объявить об этом по телевидению, что Баякин и сделал весьма спокойно.
Пятеро красноярских восходителей впервые попали на склоны Эвереста осенью 1995 года — пятеро разведчиков: Захаров, Антипин, Коханов, Александр Кузнецов и Колесников. Из Непала в Тибет добрались на джипах, отметили очень опасный участок дороги с постоянными камнепадами, где пришлось вначале вручную перетаскивать груз, а после вновь укладывать его в машины. Первоначальный план — разведать нехоженый доселе гребень тут же пришлось менять: оказывается, его недавно уже прошли японцы. Что же, стало быть, остается другой вариант: северо-восточная стена.
Под стену шли четыре дня, перед вторым лагерем заболел Костя Колесников. Врача с собой нет, единственное испытанное средство — увести его вниз Антипин с Кохановым и повели, хорошо еще, что запасливый Коханов имел с собой аптечку. Оставшиеся Захаров и Кузнецов изучали маршрут: три километра, из них два — лед, солнца почти не бывает. Ночная температура в базовом лагере на шести тысячах — минус 20. Пересекли ледник Восточный Ронгбук, поднялись на Северный перевал и оценили профиль маршрута: общая крутизна около 60 градусов, но это — сочетание стенок и полок. И — не сошлись во мнениях.
Опасались, да что там — боялись лавин. Но даже главный оппонент Захарова при выборе пути Александр Кузнецов после признает, что Николай верно рассчитал все: чуть в сторону и вляпались бы. А шли ведь по диретиссиме, по линии падения воды. Элегантный маршрут, как выразился после, в Катманду, один из иностранных альпинистов. Сергей Антипин добавляет: будь маршрут длиннее, не таким прямым, наших физических сил бы не хватило дойти до вершины.
И помнили, что из 600 покорителей Эвереста погиб каждый пятый. Советские, а после русские альпинисты не ухудшили эту статистику: Бог миловал, умение помогло.
Еще три года назад капитан команды Николай Захаров говорил мне, что команда, в принципе, готова к любому маршруту, дело лишь в некоторой специальной подготовке, хорошем снаряжении и — финансировании, разумеется. У экспедиции “Эверест-96” все сложилось: пока руководитель Сергей Баякин решал финансовые проблемы, капитан готовил команду и снаряжение.
Красноярская фирма “Рокпилларс” пошила пуховую одежду и спальные мешки, рукавицы, теплое белье. Каждый выполнил свою задачу: чего еще желать? Следует назвать и спонсоров, без которых восхождение бы не состоялось: Сбербанк (генеральный спонсор), банк “Енисей”, банк “Металэкс”, фармакологическая фирма “Lilli”, фирма “Серджи”, МЧС России, страховая компания “Сибастроваз”, центр международной торговли “Енисей”, фирма “ТК”, банк “Сибиряк”. С миру по нитке — полное обеспечение команде.
Но и без помощи краевой администрации могло ничего не получиться. Начальник управления внешних и международных связей (это ведь его проблемы!) Владимир Овчинников собрал в бизнес-клубе на фуршет банкиров: вот, господа, перед вами команда альпинистов, которые божатся принести краю немалую славу. И если вы — патриоты своего Красноярья, то скиньтесь, господа, кто сколько сможет, со своих валютных счетов. То ли для устрашения, то ли для умиления банкирам показали еще и фильм о горах.
Все, кто там, в бизнес-клубе, пообещали сделать взнос, его сделали. Оргкомитет экспедиции возглавил тогдашний первый вице-губернатор Евгений Васильев. Когда все проблемы, казалось бы, остались позади, обнаружилось, что не оплачена госпошлина за въезд команды в Непал и в Тибет. Сумма не то, чтобы великая, но ведь принципиальная! — в долларах, опять же, которые на счете экспедиции иссякли. Острый, решающий момент, но Васильев добился постановления краевой администрации, и пошлина была уплачена.
Привет, Гора, мы здесь
В первый базовый лагерь прибыли 6 апреля: днем тепло, снега почти нет, Эверест хорошо виден, однако ночью в палатке минус четыре. Назавтра ждали прихода вьючных яков, паковали для них грузы, готовили веревки, возились с капризным генератором. Через день сходили в монастырь Ронгбук. Девятого апреля — дошли до 5 600.
Десятого апреля — до 6 000.
Одиннадцатого — до 6 400.
Петр Кузнецов
Год рождения 1958, мастер спорта, в команде с 1991 года. Он первым ушел из штурмового лагеря 8 350 на вершину и первым же на нее взошел: 20 мая, в 15 часов по пекинскому и красноярскому времени. Петр шел слишком быстро, и поэтому ему пришлось ждать на вершине Коханова и Семиколенова.
Из книги Анатолия Ферапонтова [Восходители] |
Петр Кузнецов Товарищи по команде говорят, что он всегда готов лезть по любому маршруту, будь то скалы, снег или лед, причем без лишних разговоров. Разве что уточнит несколько деталей, и вперед. Капитан Николай Захаров называет его своей главной опорой в команде. В базовом лагере Кузнецов заболел ангиной поскольку восхождение на Эльбрус не состоялось, в лагерь 5 200 парни приехали без акклиматизации. Сухой тибетский ветер с песком высушивал и команду. У Петра совсем пропал голос, а у врача достало работы, поскольку так или иначе приболела вся команда. Тогда Кузнецов, как он признается позже, вряд ли был уверен, что завершит восхождение успешно, однако был готов и к подобному исходу, но все обошлось. И когда он укрепился под ураганным ветром на вершине, это стало победой команды. Ночь с 18 на 19 мая он провел ночь в палатке с умирающим австрийцем в штурмовом лагере, давал ему кислород, ставил уколы на руках у Петра тот и помер. После Кузнецов вместе с англичанами и шерпами австрийца еще и хоронил.
С очень небольшим допуском можно сказать, что Петр от верхнего лагеря делал восхождение соло. Да, на вершине он дожидался Коханова, на спуске встретил остальных ребят из штурмовой группы, но мне хочется сказать, что эта часть маршрута была им пройдена в одиночку, то есть соло.
Хотя, конечно, и ему пришлось нелегко. Мне довелось послушать пленку с записью переговоров Сергея Антипина, который со вспомогательной группой сидел в базовом лагере, и вершиной. То есть, это были не совсем переговоры: Антипин задавал наводящие вопросы, а Петр, в случае попадания в точку, трижды нажимал кнопку рации. Он ведь практически потерял голос, мог только хрипеть. Так вот, к моменту, когда наверх поднялся Коханов, Петр стал ошибаться, нажимать на кнопку 4—5 раз.
Валерий, правда, маску снял и начал кричать в микрофон нечто неразборчивое, так что пришлось вновь перейти на условные сигналы.
Но каков же был момент торжества внизу, когда на вопрос Антипина: “Петя, ты на вершине?”,— в ответ послышалось: пик-пик-пик!
А весь апрель и начало мая парни привыкали к высоте. Три первых ночи Захарова преследовал один и тот же сон: вереница КАМАЗов, тяжело груженная кирпичами, движется к базовому лагерю. Это Баякин собрался строить на 5 200 гостиницу.
Поставили второй базовый лагерь на 6 200, трижды выходили на стену и трижды возвращались на отдых в лагерь 5 200. Первый раз путь между лагерями занял три дня, после ходили за два. У альпинистов это называется отдыхом.
...и что за альпинист без преферанса?
Три дня, с 15 по 17 апреля отдыхали внизу, топили баню и залечивали ангины. На следующий день Захаров составил тройки таким образом: Захаров — Ильин — Сметанин, Коханов — Колесников — Семиколенов, П. Кузнецов — Бекасов — Козыренко, Антипин — А. Кузнецов — Бакалейников. Вышли поочередно для обработки скального пояса, заночевали на 5 800. Группа Захарова 21 апреля поднялась до 7 000 метров, поставила палатку для Коханова и Колесникова. На спуске встретились с ними в бергшрунде, и те сказали, что очень устали, дальше идти не могут. Оставили рюкзаки на 6 700 и вместе ушли вниз.
Но что означает — устали, применительно к таким восходителям? Ведь не институтки разнеженные, даже не рядовые мастера, а такие, которых и в мире-то наперечет. И вот — невыносимая, отупляющая до состояния полной апатии усталость, хочется только вниз, а нужно — наверх, и не любой ценой, но с условием выживания и непременной победы.
Каждому — ну, так устроен человек,— мучительно хочется, пусть немножко, сфилонить, сделать паузу, чтобы малую частичку работы за тебя сделали другие. Мучительно, поскольку это решительно невозможно: есть магическое слово “команда”. Те, кто позволял себе подобные слабости в горах ранее, здороваются с членами нынешней команды только при случайной встрече на улице.
В состоянии крайнего изнеможения нетрудно сказаться больным,— совсем нетрудно, все ведь так или иначе переболели по нескольку раз. Сказаться, уйти вниз, в лагерь “эй-би-си”, пропустить один выход, отлежаться… Но об этом, полагаю, парням мерзко было и думать: все крайне измождены, да ведь на стене работают и впрямь больные люди, друзья. Да-да, не товарищи по команде, а друзья, и это совсем иная категория.
Как принято у альпинистов, дни отдыха коротали за преферансом. Саша Кузнецов говорит: “Оператор телевидения Саша Абрамович не очень хорошо играет, да на его беду — азартен. На полном будто бы серьезе мы выиграли у него камеру, и до конца экспедиции она была будто нашей…”
Валерий Коханов
Из книги Анатолия Ферапонтова [Восходители] |
Валерий Коханов Год рождения 1958, мастер спорта (c 1997 — МСМК), в команде с 1983 года. По профессии — спасатель. После восхождения на Лхоцзе в 1990 году награжден орденом “За личное мужество”. После поисково-спасательных работ в Нефтегорске ему вручена медаль “За спасение погибавших”.
Высотный альпинизм и скалолазание схожи не больше, чем супермарафон и балет Валерий же, однако, вначале стал мастером скалолазания, а уж после — высотником. Давно помечен такой феномен: находясь в пике формы, спортсмен теряет иммунитет к простудным и инфекционным заболеваниям. Он вполне готов к высшему результату, способен бить рекорды, поражая соперников, но легкий сквознячок надежно укладывает его в постель, и менее подготовленные атлеты оказываются более успешными в соревнованиях.
Спортивная фармакология знает, конечно, средства для быстрого восстановления, умеет загнать болезнь внутрь, но эти средства, как правило, принадлежат к обширнейшему допинговому списку.
Однако заболеть в обычных условиях, на уровне моря,— это одно, а заболеть на высоте — совершенно другое. Там простуда способна скрутить человека если не в часы, то в считанные дни. Есть только один верный способ сохранить человеку жизнь — по возможности быстрее спустить его с высоты вниз. Валерий Коханов десять дней лежал в базовом лагере с пневмонией. Вообще-то на перспективе его участия в восхождении можно было поставить крест. Oткуда у парня взялось столько мужества и силы, чтобы не только выздороветь, но и подняться на вершину,— да он и сам на это ответить не может.
Тем более, что он — сам признает свою вину — ошибся в “кислородной тактике”: взял из штурмового лагеря лишь два баллона, установив расход два литра в минуту. Вроде бы все получалось правильно: баллона хватает на пять часов, ходьбы — около восьми, так что вроде бы еще и с запасом. Но — кто бы знал, что из одного баллона воздух вытечет? Вот вам штришок к характеру Коханова. Он поднялся на вершину, Кузнецов пошел на спуск Валерий стоит один, зная, что где-то близко Гриша Семиколенов, а позади него никто уже к вершине не идет. Очень многие альпинисты пошли бы вниз, прихватив с собой вконец обессилевшего Гришу,— ну что ж, молодой, чуть-чуть не дошел. Коханов делает иначе: он спускается к Семиколенову, убеждает его, что сил еще немножко есть и снова поднимается с ним на вершину. Не с пятого этажа спустился, заметьте, а с вершины мира. И после вел Гришу до самого лагеря, не отпуская от себя ни на шаг.
Григорий Семиколенов
Из книги Анатолия Ферапонтова [Восходители] |
Григорий Семиколенов Год рождения 1969, КМС, в команде с 1994 года. Для того, чтобы армейскому капитану сразу стать генералом, вовсе не обязателен полководческий талант: достаточно мощной протекции на вершине власти. Не бывает, однако, в природе такой протекции, чтобы кандидата в мастера в одночасье сделать заслуженным мастером спорта. То есть документ-то выписать можно, а спортивный результат от этого не улучшится. Капитан, став генералом, может вполне исправно командовать полком или перекладывать бумажки в штабе. “Искусственный” ЗМС не станет со дня фальсификации натуральным.
В истории советско-российского альпинизма был лишь один случай, когда кандидат сразу шагнул в заслуженные: ныне уже покойный Владимир Балыбердин из Питера, первым из советских взошедший на Эверест в мае 1982 года.
Молодой саяногорец Гриша Семиколенов тоже пока всего лишь кандидат в мастера и, подобно Бэлу, имеет шанс получить звание заслуженного (это были еще летние прогнозы узнав после о том, что никаких званий и награждений не будет, я не стал ничего исправлять: пусть мечты останутся хоть на бумаге). Самый маленький в команде, он попал в состав исключительно благодаря отменному здоровью (быстрее всех бегал на Борус в Саянах), был проверен в горах Памира и выдержал относительное испытание высотой, взойдя на пик Ленина. И вот — впервые в Гималаях, впервые выше уровня 8 000 метров, он — победитель Эвереста.
Правда, Григорий поморозил себе пальцы рук и ног, ему не хватило двух баллонов, как и Коханову. В условиях гипоксии, кислородного голодания, сердце начинает экономить горючее, забирая кровь от периферии, от пальцев — в первую очередь. Врачи опасались, что ампутация фаланг на нескольких пальцах неизбежна сразу по приезду в Красноярск Гришу положили в больницу, но три пальца все же сохранить не удалось. Продолжение следует...
Читайте на Mountain.RU:
|
При вводе Логина и Пароля,
