Добро пожаловать !
Войти в Клуб Mountain.RU
Mountain.RU

главнаяновостигоры мираполезноелюди и горыфотокарта/поиск

englishфорум

Чтобы быть в курсе последних событий в мире альпинизма и горного туризма, читайте Новостную ленту на Mountain.RU
Люди и горы > Творчество >


Всего отзывов: 0 (оставить отзыв)


Автор: Владлен Авинда, Ялта

У хижины с оленьими рогами.
Поцелуй за спасение.
(Из хроники горноспасательных работ)

Вечерело, закатное солнце алой каплей растворялось в голубой дымке. Художник Стас Крепин торопливо заканчивал осенний этюд — серая скала, куст красного шиповника и вечность жизни — солнце. Стас любил побыть наедине с горной тишиной и пустынным ландшафтом, но на этот раз на прогулку с ним увязалась юная супружеская пара. Молодожены захотели провести медовый месяц в горах. Ее звали Лена, его — Саша Орлов. Знакомы они были недолго, но разве время влияет на силу любви?

Друзья считали Лену взбалмошной и ветреной девчонкой, увлекающейся всякой романтической чепухой. Вся ее жизненная школа укладывалась в 22 года. Саша же был уравновешенным спокойным человеком, опытным врачом 28 лет, которому чертовски надоела холостяцкая жизнь.

Познакомились случайно. Туристская поездка на теплоходе. Тихий вечер, блеск лунных волн, старомодное танго. Несколько красивых фраз, и море выплеснуло любовь. А сейчас они были в лесу.

Стас окончил этюд и стал готовить ужин. Ведь скоро придут влюбленные, голодные, от всего отрешенные. Ужин давно остыл, а молодожены не являлись. Стас не беспокоился, ведь ему, старику, уже не понять забот молодой семьи. Он медленно поел, запил ужин ключевой водой и стал читать письма Ван-Гога. В маленьком шалаше свет для чтения излучала шахтерская электрическая лампа «Коногонка». В одиннадцать ночи художник забеспокоился и двинулся искать молодоженов. Ходил, кричал, звал, прислушивался, но Скалистое плато жило своей ночной жизнью. И вдруг совсем рядом он услышал знакомые позывные радиостанции «Маяк». Стас осветил уютную полянку с вещами молодоженов и включенным транзистором, лежащим у обрыва. С края обрыва он стал кричать.
— Ребята, где вы? — К его великому удивлению, совсем рядом услышал голоса. — Я здесь! — отозвался Александр.
— Я тоже! — голос Лены был полон слез и рыданий.
Стас осветил обрывы, заросшие деревьями и кустарниками, и уви­дел молодоженов висящими на скалах. Крепкой веревки он не имел, только шпагат для связывания картона и бумаги. Что делать? Вопрос стоял о жизни молодых людей. Густая осенняя ночь. Может, минуты промедления станут роковыми. И тут на память художника пришла недавно опубликованная в городской газете статейка о работе местных горноспасателей.
— Держитесь, ребята, как можете! Я побежал за подмогой! — крик­нул он молодоженам и поспешил в дорогу. Сначала к Чертовой лест­нице, а потом в курортный поселок Светлый.
Пока художник в пути, попытаемся разобраться, что произошло с мужем и женой, прожившими вместе три долгих лесных дня.

Вечерний закат они провожали на горной лужайке, утопая в мяг­кой траве. Транзистор пел о любви, о море. Брошенные вещи валя­лись рядом. Сладкая нега и истома соединила их обнаженные тела. И вдруг подул легкий бриз, и дорогая нейлоновая куртка Лены свали­лась в пропасть. Они заглянули вниз. Обрыв показался им не очень страшным. Заросший землей и травой вертикальный сброс, полка в кустах, дальше скальный выступ, опять полка и уже ниже острые ребра скал.
— Недалеко упала, можно достать куртку, — заявила Лена. Саша почему-то стушевался. Ему бы смело броситься в пропасть, пролезть по обрыву, хватаясь за ветви кустов и деревьев, сорвать с колючек зацепившуюся куртку и победно кинуть ее к ногам возлюбленной. Но страх сковал его язык. Он молчал.
Лена обожала сильных и решительных людей. Сама трусиха, Лена, тем не менее, всю свою короткую жизнь мечтала о необыкновенном подвиге. Она думала, что ее красивый муж сразу кинется за курткой, но Саша будто онемел, стыдливо потупив глаза. Она оделась и подо­шла к краю, чтобы посмотреть вниз. Держась за куст, Лена встала на земляной сброс, уходящий вниз. Она все еще надеялась, что ее Лю­бовь, ее Саша кинется сам за курткой и поднимет ее из проклятого обрыва. Но он отвернул голову и с каким-то скучающим интересом стал что-то рассматривать на Скалистом плато.

Горячая кровь далеких греческих предков взыграла во взбалмош­ном характере медицинской сестры. И будто начисто перечеркнула ее романтическую любовь, рожденную от лунного моря и старомодного танго. Но резкие всплески эмоций не уместны на скальных обрывах. Лена резко дернула ветку, подвернула ногу и сорвалась в обрыв. Она скользнула по земле и траве на первую полку, не удержалась, неудач­но перевернулась и полетела дальше. Лена цеплялась за кусты, обди­рая и царапая свою нежную кожу, ломала ветки, страшно кричала, и Пропасть сжалилась над девушкой, остановила ее, зацепив за куст на небольшом выступе.

Услышав крик возлюбленной, врач, наконец, подскочил к обрыву и заглянул в жуткую пропасть. Лена повисла совсем недалеко.
— Лена, дорогая, как ты себя чувствуешь? — Глупее вопроса не придумаешь! Окровавленная Лена не удостоила ответом своего трус­ливого мужа. Он топтался наверху, проклиная все на свете: этот про­клятый поход, романтичный медовый месяц среди горной природы и даже тот банальный лунный вечер на теплоходе, сопровождаемым дурацким танго.
Лена застонала. Саша лег на край обрыва и опять заглянул вниз, и снова страх словно обжег его. Он отпрянул от обрыва, резко оттолк­нувшись руками, и медленно поехал вниз. Земля от тяжести его тела и рывка просела, стала осыпаться вниз в бездну. Он мог спокойно перекатится в сторону или перевернуться назад. Но Пропасть, будто живая, схватила его окаменевшее от страха тело и увлекла вниз. Саша, к счастью, застрял на первой же подвернувшейся полке. До жены, медицинской сестры, голова которой была прежде набита всякой сен­тиментальной чепухой, оказалось совсем немного. Он мог спуститься к жене, оказать ей помощь и помочь выбраться на его полку, а дальше на плато. Но если бы он был орлом, а не трусливым докторишкой! Лена стонала и плакала, не надеясь ни на какое спасение, тем более от своего, теперь уже ненавистного мужа.

Небо наливалось вечерней темнотой, слабо загорались первые звезды. Саша стал потихоньку жевать шоколад, припасенный для красави­цы-жены, запивая виноградным соком из фляги, достав ее из другого кармана. Улетевшую нейлоновую куртку жены он аккуратно снял с дер­жи-дерева и подстелил под себя, чтобы не сидеть на сырой земле.

Они не разговаривали, да и о чем можно говорить чужим и почти не знакомым людям! Трехдневный брак оказался не в счет, то, как выяснилось, было лишь мимолетным дорожным увлечением. Лене нельзя было шевелиться: малейшее неловкое движение — и Пропасть бы проглотила ее. У нее затекла подвернувшаяся нога, обеими руками она держалась за колючий куст шиповника. Хотелось пить и есть. Лена губами оторвала несколько листиков кислицы, растущей рядом, и пожевала. Сухость во рту исчезла. Раны саднили, нога опухла — наверное, был перелом.

Она слышала чавканье мужа и бульканье воды в его горле. И с отвращением вспомнила его кадык, торчащий на длинной шее, как шпора у петуха. Похолодало. Осенняя сырость затянула скалы. Бед­ная Елена с кровавыми, сочащимися ссадинами, царапинами и рана­ми стыла и слабела с каждой минутой. Спасибо ему, что он хоть не оправдывался, не канючил, а молча сидел над ее головой и сопел. Он успокоил ее двумя словами: «Стас выручит!».

Одинокая яркая звезда повисла над скалами, где находились еще вчера самые счастливые люди на свете. Художник нашел двух несча­стных, обреченных судьбой на тяжкие испытания. Но сам ничего сде­лать не смог для спасения их из пропасти. Стас, посоветовав мужать­ся и держаться, побежал за помощью. А жилье отсюда находилось в нескольких километрах. Значит, ночь им выходило коротать на ска­ле. Художник быстро шагал и даже бежал, он прекрасно осознавал, как трудно будет молодоженам удержаться на обрыве.

...В спасотряде иногда появлялся скромный и тихий Толя Трапизон. Привел его Федоркин, они работали вместе в строительном управ­лении. Трапизон не знал, откуда у него такая загадочная фамилия, ведь родился он на Украине. Трапизона попробовали на скалах, и он показал неплохие способности. Громов зачислил его в отряд. Не суе­тясь и не спеша, Толя уверенно овладевал искусством горноспасателя, но оставался таким же неприметным и застенчивым, как прежде он краснел, когда среди горноспасателей заходил слишком открытый раз­говор о женщинах. Над ним подтрунивали, он отмалчивался, и от него со временем отстали. Так и жил тихо и замкнуто шофер по профессии и общественник-горноспасатель Анатолий Трапизон. Громов любил таких надежных ребят...

Художник бежал и бежал сквозь осеннюю стылую ночь. Лена, по­визгивавшая как кутенок, еще была жива на осклизлой от росы скале. Ее трехдневный муж сонно посапывал на полке, привязав себя поясом от штанов к стволу мощной сосны, ее корни цепко вросли в трещины скал. Он так и не сказал ни единого слова жене, не посочувствовал ее страшному положению.

...Телефонный звонок из милиции разбудил Громова в два ночи. Пока он одевался, доставал рюкзак из шкафа на веранде, Люда сва­рила любимому чашку кофе. На улице засигналила милицейская ма­шина. Отпив два глотка, Громов выбежал на улицу. По пути заехали в общежитие и подняли из постели Трапизона.
— За кем будем еще заезжать? — спросил шофер.
— Справимся вдвоем! — ответил Громов. — Гони быстрее!
Измочаленного от бега художника они нашли у дежурной пансионата «Светлый». Старик лежал на раскладушке и дышал тяжело, как выброшенная на берег рыба.
— Где они висят?
— У Барсучьей поляны.
— Найдем! — И Громов с Трапизоном заспешили на помощь... Александр Орлов очнулся от глубокого здорового сна. Занимался рассвет. Утренний молочно-розовый туман, нежный и тонкий, как фата невесты, струился по скалам.
— Лена, ты жива? — спросил супруг. Оцарапанный, окровавленный клубочек Лениного тела вырисовывался в призрачном тумане. Она уже давно разжала ослабевшие руки и непонятно как, но висела на скале. Возможно, куст шиповника держал ее в своих объятиях, принимая капли крови на ее теле за красные ягоды, и она сама стала похожа на цветок дикой розы.
Александр допил остатки сока и снова замер, боясь потерять теп­лое удобное положение тела. «Цветок дикой розы» приложила иссох­шие, искусанные губы к скале и стала слизывать росу. Алые ранки на губах запеклись и покрылись тонкой корочкой свернувшейся кро­ви. Порой они трескались и появлялись свежие красные капли.

Врач Орлов услышал, как транзистор с плато передает утренние новости. Его любимая футбольная команда вчера одержала победу. Он улыбнулся счастливо, радуясь за мальчиков — ведь их ожидали золотые медали. Вся злость на случившееся ЧП у него прошла. Лена жива, только не хочет с ним разговаривать. Почему их до сих пор не спасают? Захотелось в туалет, он аккуратно помочился на скалу, ста­раясь не капнуть на свое лежбище.

Медицинская сестра Лена то впадала в забытье, то приходила в себя. Как-то раз она пыталась выпрямить ногу, но адская боль прошила тело и она снова потеряла сознание. Очнулась от дикой жажды и опять прило­жила губы к мокрой скале, пытаясь слизнуть утреннюю росу, но тут же Елену стошнило. Скала зловонно отдавала мочой. Девушка увидела сверху свежий подтек и догадалась о его происхождении.

Громов с Трапизоном, как две загнанные лошади, выскочили на Барсучью поляну. Все низины затянуло туманом. Где же искать пострадавших? Горноспасатели стали кричать, но голоса тонули в плотном тумане.
— Что делать? — Такой вопрос часто вставал перед горноспасателями.
— Медленно пойдем кромкой плато, может, наткнемся на ребят или они услышат наши крики, если живы? — посоветовался Громов с Трапизоном.
— Надо искать влюбленных! — подтвердил он.
Горноспасатели осторожно пошли краешком обрыва. Из тумана по­явились гигантские тени и вышагивали рядом по белому безмолвию. Туман светился золотом, и то окрашивался голубым светом или до боли в глазах наливался белизной. Скалистое плато дышало свежими утренними росами.
— Доброе утро! — неожиданно кто-то рядом хрипло приветствовал Громова. Он остолбенел от удивления.
— Кого вы встретили? — спросил Трапизон, появляясь из тумана.
Тут же заиграла музыка. —
Транзистор! — крикнул Громов. — Они где-то здесь!
— Помогите! — донеслось снизу. Громов заглянул в пропасть и в нескольких метрах от себя увидел мужчину.
— Сейчас, парень, минуту! — Веревка в один миг захлестнула ствол дерева и затянулась узлом булинь.
— Толик, живо работай, а я к нему, тут ерунда! — Громов просто прыгнул вниз на полку к Саше.
— Ты травмирован?
— Нет. — Александр потягивался, разминая затекшие конечности. К ним по веревке спустился Трапизон.
— Где жена?
— Она ниже, — Саша ткнул пальцем в ту сторону, где висел розо­вый клубочек.
— Я останусь с ним, а ты дуй к ней! — сказал Громов. Анатолий нагнулся над девушкой. Она открыла глаза и увидела смущенное лицо незнакомого парня. Он обломал колючие ветки ши­повника, державшие ее за розовую блузку и впившиеся в обнаженные руки, осторожно поднял с каменного уступа. Лена крепко обняла незнакомца, боясь потерять своего спасителя, и прижалась губами к покрасневшей от смущения щеке парня.
— Виктор Петрович, выбирайте веревку, подстраховывайте меня, я поднимаюсь наверх! — крикнул Трапизон и, осторожно держа в руках драгоценную ношу, пошел по выступам скал. Громов натягивал страховочную веревку, помогая Трапизону. Через несколько минут тот подошел к Виктору Петровичу. Громов увидел израненную девушку, он уже оценил ситуацию.
— Толик, аккуратнее, у нее что-то с ногой! — Громов выскочил вверх на плато и стал оттуда страховать Трапизона.
— А меня забыли? — жалобно заскулил Александр.
— Сейчас я с тобой управлюсь! — пообещал Громов. Трапизон со своей ношей появился на краю плато.
— Положи ее, Толик, на траву в напои водой, а я того мерзавца достану.
Он бил его ветками держи-дерева прямо на уютном ложе — большой полке. Александр боялся дернуться, чтобы не свалиться вниз, ведь спасатель не привязал его веревкой.
— За что? За что? За что? — орал Александр.
— Знаешь, трус, за что! А ну марш наверх!
— Обвяжите меня веревкой, сделайте страховку!
— Я тебя здесь навсегда привяжу, быстро вверх!
Доктор без всякой страховочной веревки выскочил на плато, но не подошел к жене, а стал собирать разбросанные вещи, среди которых был и транзистор. Громов достал из рюкзака рацию и запросил спасслужбу.
— «Скала»! Я — «Тропа», отвечайте. Прием! — Он знал, что жена разбудила по телефону инструктора, и в спасслужбе будет ожидать собранный по тревоге отряд с включенной рацией.
— «Тропа»! Я — «Скала». Слышу вас хорошо. Какие будут указания. Прием.
— Подъезжайте к Чертовой лестнице и выходите нам на встречу, мы на носилках несем девушку, у нее перелом ноги.
— Сигнал принят. Выходим на помощь. Рацию не выключайте.
...Прошло полгода со времени спасательных работ у Барсучьей по­ляны. Время излечило Лену. Она снова стала улыбаться. Громов при­гласил ее в спасотряд, как медицинскую сестру. А Трапизон стал опе­кать Лену.


Смерть на синем канте.
(Трагическая хроника случившегося ЧП, где не изменены ни имена, ни фамилия)

О таких историях стараются умалчивать, слишком уж много здесь трагичного и горького. Но смерть должна послужить нам уроком во избежание подобных жестоких ошибок. ...Обливаясь кровью, парни еще жили на этом прекрасном свете. Сидели рядом, точнее висели на веревке, захлестнувшейся за маленький сучок бронзоствольной сосны. Что со Светланой, ребята не знали. Сегодня у нее день рождения. Они захотели провести праздник на отвесной скале, врезавшейся синим кантом в бирюзовое небо. Стояла чудная осень. Девушке исполнялось девятнадцать лет. Светлана с Юрой приехали к Василию в субботу. Он трудился в студенческой бригаде Днепропетровского университета на строительстве базы отдыха на южной стороне Скалистого плато у моря. А группа Светы и Юры работала в степном районе.

Вечером сидели у моря. Слушали шум прибоя, мечтали и говорили о завтрашнем восхождении. Снаряжение собрали какое могли: старенькую капроновую веревку, скальный молоток, десять титановых карабинов «ирбис», защитные каски на головы позаимствовали у строителей, скальные крючья Вася Романюха выточил сам. Руководитель практики Владимир Петрович Лоторев увидел, что Василий возится на токарном станке с альпинистскими крючьями н запретил это ему. Пришлось Васе обрабатывать крючья в строжайшем секрете. Студенты взрослели и стали понимать, что многое из того, что хочется исполнить, не должно становиться гласным. Дорого же они заплатили за свое тайное восхождение! Значит, не всегда нужно скрывать свои личные тайны от окружающих людей.

В воскресенье утром Василий сказал однокурсникам по группе, что идет с друзьями прогуляться к Скалистому плато, а потом проводит их в город на автобус. Альпинистское снаряжение они спрятали, тщательно упаковав его в маленькие пионерские рюкзаки. Утро выдалось изумительное, в сиянии осеннего южного солнца. Маршрут второй категории сложности выбрали на Синий кант. Во-первых, — «двойка» и для них, малоопытных скалолазов, не очень сложная, во-вторых, при­влекало название маршрута, будто чудилась в нем морская синева, зовущая к странствиям и приключениям.

Начальный трудный каскад скал они преодолели довольно быстро, тщательно забивая крючья для страховки. Но с каким удовольствием и радостью ребята лезли по скалам! Будто пели гитарную песню стран­ствующих и веселых бардов со словами о мужественных восходите­лях, неугомонных непоседах, которым перкалевая палатка милее до­машнего сытого уюта.

После опасного отвеса они вышли на обширную наклонную полку, рассекающую тело скалы небольшими гротами и уступами, заросшую кустами шиповника, тамариска, дикими яблонями и грушами. Здесь и поздравили Светлану с днем рождения, подарив ей новые галоши для лазания по скалам, два альпинистских карабина, букет осенних красочных листьев и спортивное восхождение. Девчонка очень радо­валась празднику скал и своему чудесному дню рождения, проводимо­му в такой экзотической и необычной обстановке. Да еще рядом нахо­дился Юра, сильный и смелый товарищ, он очень нравился Светлане, и она втайне мечтала о более близких отношениях. Все ее подруги по институтскому общежитию давно уже познали мужчин, любили, стра­дали, расходились и вновь встречались, жили бесшабашной студен­ческой жизнью, когда о будущем особо не задумываешься. Правда, Светлане очень хотелось романтичной и красивой любви, чуточку те­атральной, книжной, с приключениями и опасностями. Может, поэто­му она выбрала такую прелестную сцену со скалами и пышным юж­ным великолепием осенних растений. Кто-то, может, будет смеяться над романтиками, пусть! А Светлана терпеть не могла в торжествен­ные дни сидеть за столом, набивать живот жирной пищей и горланить пьяные песни. Во сто раз лучше соприкосновение с поэтичной горной природой, хотя это не легко, да и опасно.

До кромки плато оставалось совсем немного, путь пролегал по лег­ким скалам с полки на полку, где много росло деревьев и кустарни­ков. Шли одновременно, связанные веревкой. Крючья для страховки не забивали, веревка отлично закладывалась за стволы и ветви дере­вьев, служивших опорами для страховки. Удивительные здесь расте­ния, они корнями намертво врастали в скалу и по каплям высасыва­ли влагу из каменной известняковой толщи. И росли, отчаянно со­противляясь ветрам, жаре и холоду. Деревья на скалах были сродни альпинистам, карабкающимся по стенам. Деревья носили звучные имена: скальный дуб, лохолистая груша, кевовое дерево, можжевель­ник колючий. Особенно привлекало красотой и изяществом гладкого ствола, с причудливо искривленными и извилистыми ветвями, в соче­тании с кораллово-красной корой, сворачивающейся по сезонам в пер­гаментные тонкие свитки, вечнозелеными глянцевыми листьями — экзотическое земляничное дерево. Его назвали так за плоды, очень похожие на землянику. Дерево - на вид крепкое и мощное, а на самом деле хрупкое и слабое.

Кто сорвался первым? Никто не узнает. А разве это имеет значение? Есть только версия.

Впереди шел Романюха, возможно он споткнулся, потерял равновесие и ухнул вниз. Веревка, заложенная за земляничное коралловое дерево, вырвала сгнивший в корнях ствол легко и свободно. А может, Светлана, охмелевшая от буйных южных красок осени, от истомы де­вичества, потянулась за приглянувшимся пурпурным листиком и со­скользнула ногой с полки, рванув за собой Васю и Юру, ведь она нахо­дилась в центре связки. Света упала головой вниз совсем неглубоко, потеряв в полете каску и раскроив череп. Мгновенная смерть. Корал­ловое дерево запуталось в веревке, как фантастический чудовищный краб с красными клешнями. А парни, точно игрушечные ваньки-встань­ки, летели вниз, каждый на длину своего двадцатиметрового конца веревки. Они бились о скалы, ломая руки и ноги, разрывая кожу и кровавя скальные серые плиты известняка. Можно сказать, что им повезло — веревка захлестнулась за сухой сучок сосны и задержала их падение в отвесную глубину пропасти на первом участке «двоечного» маршрута. Они повисли рядом, касаясь друг друга плечами, и оста­лись живы. Кровь залила их лица, а стоны от боли слышали лишь деревья и кусты, да немые грозные скалы.

Сегодня — воскресенье, весь мир отдыхает. Да никто и не знает, куда и зачем они пошли, на какую прогулку? Восхождение не зарегистрировано у горноспасателей, ведь они могли им не разрешить скальный по­ход в горы. Поэтому студенты тайком вышли на Синий кант, так что ни одна душа на свете не ведала об их местопребывании, не знает и теперь о случившейся трагедии на скалах. Помощи от горноспасателей не дож­даться. А ребята из строительной бригады не выдадут тайну Романюхи руководителю практики, придумав какую-нибудь причину его отлучки, сославшись на семейные или любовные дела. Одна надежда — внизу заброшенное и забытое Южное шоссе. А может, кто вдруг будет по нему возвращаться из лесного похода за грибами или проедет дачник из Зеленой долины? Надо звать, кричать, молить о спасении, чтобы проходя­щие люди смогли поднять тревогу и вызвать им подмогу. Спекшиеся, окровавленные губы парней запросили, замолили о помощи.

Ох, как жалко парней! Будущие восходители, не повторяйте таких глупых ошибок, не надейтесь на легкий исход, на авось, ведь суровые горы не прощают ни малейшего промаха.

По Южному шоссе проезжал велосипедист и услышал крики терпящих бедствие. Он покрутил головой, но никого не увидел на рельефном каменном полотне со множеством деталей, штрихов, теней, силуэтов, с густой и редкой растительностью и многоцветной мозаикой скал. А вер­шину горного плато кутал туман. Но кто-то звал и звал охрипшим, обессилевшим голосом, умоляя о спасении. Неизвестный умирал на скалах, и велосипедист нажал на педали, торопясь за помощью. Ехал довольно долго — целый час. Нет, чтобы сразу свернуть в близлежащий дом от­дыха и оттуда позвонить горноспасателям! А он тянул домой, до курортного поселка, и лишь там заявил в милицию. И на этом — спасибо, а другой мог бы остаться равнодушным.

Дежурный, один из новичков этого отделения милиции, принял сигнал и оперативно сработал, совершенно не зная о службе горноспа­сателей. Старший лейтенант быстро вызвал «скорую помощь», дежурную УВД и на двух машинах они понеслись к Синему канту, а точнее к километровому столбу под скалами, указанному велосипедистом. Ездили медленно под каменной стеной, высматривая страдальца и прислушиваясь. Ничего. Потом милиционер, врач и санитар ходили по шоссе, задрав головы, вглядываясь в каждую морщину, во множестве испещривших грозный и могучий лик скального титана. Не видно, не разобрать, да и глаза стали болеть от напряжения. Кричали долго, громко, в три голоса, но ответа не получали, лишь эхо бродило между столпами скал и улетало ввысь, в молочный туман, тяжело осевший над кромкой плато.

А парни, бедные и невезучие парни, потеряв сознание, висели на обрыве, прикрытые краем легкой пелены тумана.
— Наверное, показалось этому чудаку-велосипедисту, — решил милицейский патруль.
— Никого здесь не видно и никто не просит о помощи, — подтвердил врач, собирая букет сонтравы.
Выездная бригада села опять в машины и вернулась в поселок. И никто не позвонил горноспасателям, которые перевернули бы скалы, ощупывая и просматривая каждый метр, и все же нашли бы постра­давших, спустили их вниз и спасли. Еще есть слово — Судьба, но она тоже оказалась не милостива к беспечным, а теперь умирающим ре­бятам, оставив их в муках, боли в страхе перед безнадежностью. Страшно умирать в мирное время под теплым солнцем от собственной глупости и безразличия официальных ленивых лиц. В понедельник утром руководитель практики Лоторев во время пе­реклички спросил:
— А где Романюха?
— Сейчас будет, он пошел тут по своим делам, — ответил староста группы.
— Проводить своих знакомых?
— Да, они отправились на шоссе, на остановку рейсового автобуса. — Студент «прикрыл» товарища. Как вам не везет, окровавленные милые парни, сейчас нуждающиеся в немедленной помощи, как вы страдаете от чудовищных и неисправимых услуг псевдоблизких людей!
К полудню беспокойное чувство овладело сокурсниками Романюхи, и они признались Владимиру Петровичу, что не видели Васю со вчерашнего утра. Исчезновение студента со строительной практики «тянуло» на ЧП. Но, видимо, не настолько, чтобы поднимать боль­шой тарарам. Может, парень просто загулял где-нибудь? Лоторев вспомнил, однако, хлопоты Романюхи с альпинистскими крючьями и ему стало не по себе. «Подожду до вечера», — успокоил он сам себя. А перебори слабый стыд в том отношении, что вдруг даешь ложный сигнал и за зря беспокоишь людей, да позвони горноспасателям, в милицию, в скорую помощь, забей в набат, закричи, завой, запричи­тай как по родному сыну, и спасены были бы неопытные, желторотые цыплята, сейчас умывающиеся кровью и слизывающие росу с верхне­юрских известняков. И покрывающих их красной кровью из разорванных, засохших за день, но снова сочащих сукровицей опухших губ. Вечером Романюха не явился, и Лоторев спокойно лег спать. «Утро вечера мудренее», — вновь оправдал руководитель практики свое без­действие.

Но во вторник утром застучала, заработала машина тревоги. Лоторев дал телеграмму в университет, по домашнему адресу Романюхи, сделал заявление в милицию. А потом поехал к горноспасателям, к ним уже по собственной инициативе. Ведь все официальные запросы он сделал и снял с себя всякую ответственность перед ректоратом и правоохранительными органами. Начальник городского горноспасательного отряда Виктор Петрович Громов внимательно выслушал Лоторева, особенно все то, что касалось истории о скальных крючьях Романюхи и о возможном восхождении парня с приехавшими друзьями в горы.

— А куда они пошли? — спросил Громов, сам понял неуместность своего вопроса и тут же с тремя ребятами, случайно зашедшими в спас-службу, отправился на поиски исчезнувших студентов. Они поехали по старому Южному шоссе, узкой лентой извивающемуся у обрывов Скалистого плато. Громов отлично знал все скалодромы своего горного района, где обычно тренировались альпинисты и скалолазы. -- Первая остановка у Скалы Хергиани, названной в память одного из сильнейших скалолазов шестидесятых годов. Миша Хергиани был великим мастером в преодолении скальных отвесов. Он, подобно юркой ящерице, скользил по вертикальным стенам, используя для опор рук и ног почти невидимые шероховатости скал. Обладатель многих золотых медалей чемпионатов, он на несколько голов был выше своих соперников в искусстве скалолазания. О Мише ходили легенды. В Шотландии, куда его пригласили родоначальники альпинизма — англичане, он покорил всех своей виртуозной техникой лазания по скальным маршрутам. Ему единственному в мире из скалолазов англичане дали почетное звание «Тигр скал».

Погиб Миша от неожиданной случайности, когда в Италии, на вершине Суальто, он в связке с Вячеславом Онищенко быстро и красиво лез по маршруту высшей категории сложности. Неожиданно сорвавшийся камнепад сбил Мишу, а тяжелый камень, как острым лезвием, полоснул по веревке, перерубив ее, и сбросил Мишу в пятисотметровую пропасть. А московский врач Онищенко остался жив, стоя на соседней полке. Его спасли итальянские горноспасатели, подлетев к нему на вертолете.

Громов хорошо знал Мишу Хергиани, повторял его маршруты на кавказскую Ушбу, во французских Альпах на Пти-Дрю и Гранд-Жорас. Перед выездом в Италию Миша с командой тренировался на Скалистом плато и не раз заходил к Громову домой на чай. Теперь Миши нет, он похоронен в Сванетии, на своей родине, где ему поставлен памятник и организован музей. А на Скалистом плато одна из скал носит его имя, а кованый барельеф из чугуна «Тигру Скал» висит на цепях на другом утесе плато, где Миша участвовал в соревнованиях. Альпинисты всего мира бережно хранят память о своих погибших товарищах.

На скалодроме Хергиани находились альпинисты во главе с Василенко.
— Гена, вчера здесь не лазили студенты из Днепропетровска? — спросил Громов.
— Нет, Виктор Петрович, здесь мы одни тренируемся уже целую неделю.
Горноспасатели отправились к скале Парус и там скалолазы тоже не видели днепропетровцев. По пути заглянули к подножию Венчального мыса, по его скальным маршрутам тоже любили лазать спортсмены — никого не нашли. Световой день заканчивался, и горноспасатели вернулись в город ни с чем. Куда исчезли студенты и выходили ли вообще они на скалы?
А они, бедняги, еще жили, истекая кровью.

Утром Громов собрал отряд горноспасателей. Разбил на квадраты обрывы у Южного шоссе, и ребята стали внимательно осматривать каждый метр скального рельефа. Студенты умирали в полдень в пол­ном сознании, но говорить уже не могли. Веревка по-прежнему держа­ла их на скале. Вид у обоих был ужасный, залитые кровью лица пре­вратились в красные спекшиеся маски. Романюха, считавший себя виновником случившегося, пытался еще вселить товарищу последнюю надежду на спасение он прошептал несколько слов.
— Горноспасатели должны нас найти! — Юрий Пазов уже не слышал этих слов, он отходил в иной мир. Только яркое солнце провожало умирающих друзей.
Под вечер желтую майку Романюхи увидел спасатель Александр Челаев. Синий кант горноспасатели оставили проверять напоследок. Осенний день быстро густел, наливаясь темнотой. Но Громов вместе с Федоркиным вышли на скалы, чтобы узнать, живы или нет студенты. Ведь прошло уже трое суток с их тайного исчезновения. Спуститься к пострадавшим решили сверху с кромки плато. Туда, от маленькой церквушки, будто висевшей над высоким утесом, вела хорошая туристс­кая тропа. Горноспасатели вышли на край Скалистого плато. Сориен­тировавшись по машине на шоссе, стоявшей примерно под висевшими студентами на обрыве, стали налаживать веревочную систему для спуска вниз.

Бархатная осенняя ночь накрыла горы. Громов и Федоркнн попеременно стремительно скользили по веревке, стараясь не касаться скал, чтобы случайно не столкнуть «живые» камни, ведь под ними находились люди.

Непростительную оплошность совершил Громов: они искали потерпевших бедствие днем и совсем не приготовились к ночным спасработам — в рюкзаках ни одного фонаря! На десяток благополучных спасательных работ выпал этот непредвиденный случай, когда не оказалось нужного снаряжения. Громов и Федоркин ничего не видели вокруг, только где-то в глубине пропасти, словно на далеком морском дне, драгоценными камнями сверкали огни курортного поселка. Что делать? Какой выход найти из создавшегося положения? И как все­гда в сложнейших ситуациях, неожиданная мысль подсказала удачный ответ.
— «Скала». Я — «Скала-1», срочно пошлите машину на заставу и попросите пограничников направить на нас луч прожектора! — передал Громов по «Виталке».
— Хорошо, Дед, выполним! — совсем подомашнему ответил по рации Челаев. Пока горноспасатели ездмли и договаривались с пограничниками, Громов и Федоркин закрепились в скальной нише.
— Виктор Петрович, а почему наша радиостанция называется «Виталка»?
— Алик, ее назвали ребята-конструкторы в память о своем друге — харьковском альпинисте и скалолазе Виталии Тимохине.
— Вы его знали?
— Очень хорошо. Он приезжал тренироваться на Скалистое плато, и мы были друзьями. А потом он погиб на Южной Ушбе, на маршруте первопрохождения западной стены с выходом к Красному углу. Его подвело снаряжение, его команда при подготовке рекордного восхож­дения на чемпионат СССР слишком облегчила самодельные шлямбурные и скальные крючья. Виталий отступился и вырвал последний страховочный крюк. Весом своего падающего тела, набравшим губительную силу, срезал слабые тонкие ушки шлямбурных крючьев. Тимохин сорвал с полки и стоявшего на страховке киевского альпиниста Артура Глуховцева. И они вдвоем погибли. Через год мы прошли эту стену и сняли со скал провисевшие всю зиму рюкзаки Тимохина и Глуховцева.
Внезапно белый луч прожектора заскользил по обрывам плато. Скалы будто задымились голубым светом, усиливая эффект морского дна. Сказочное голубое свечение. Наверное, поэтому скалу назвали «Синий кант».
— «Скала-1», прожектор сможет светить двадцать минут. Прием.
— «Скала, вас повяли, постараемся управиться! — ответил Громов.
— Виктор Петрович, мы не в тот кулуар попали, пострадавшие находятся за углом.
— Хорошо, Алик, давай сейчас налажу страховку, и ты полезешь к ним.
— Идите вы, Виктор Петрович, а я буду на страховке.
— Почему, Алик, ведь ты быстрее и проворнее лазаешь?
— Если честно, Виктор Петрович, то я очень боюсь мертвецов.
— Чепуха это, Алик, ведь мертвые не кусаются.
— Не уговаривайте, Виктор Петрович, для меня очень страшно прикоснуться к трупу. — Ну хорошо, пойду я.
Громов стал лезть по ребрам скал. Он торопился, пытаясь уложиться во время работы прожектора, но спешка приводит к ошибкам. Запутал веревку в ветвях деревьев, потом залез на гладкие плиты, заклинил веревку в скальной щели. Время неумолимо отсчитывало свой бег. Все эти минуты он думал о странной слабости Алика — боязни трупов. А ведь он такой сильный и бесстрашный скалолаз. За свою долгую горноспасательную работу Громову много раз приходилось иметь дело с мертвецами. Однажды даже в снежной метели ноче­вать с трупами замерзших туристов, и он никогда не боялся их. И вдруг у Алика выявилось это странное и слабое качество психики.

Яркий свет погас. Потом пограничники объяснили, что прожектор у них установлен только для освещения моря, а повернуть рефлектор с лампой накаливания на 180 градусов, в горы, они могли лишь на малое время. А Громову оставалось спуститься несколько метров к висевшим на веревке студентам. Он отчетливо их видел.
— Алик, выдай мне несколько метров свободной веревки и закрепи ее, я постараюсь подойти к пострадавшим! — крикнул Громов и почему-то обмер от ночной непроницаемой темноты, где его голос словно утонул. «Пощупаю у них только пульс и тут же вернусь обратно», — успокоил себя Громов. Какое-то неприятное чувство боязни поразило его, налив слабостью ноги и руки. Спускаться не хотелось. «Но ведь надо, ты же профессиональный спасатель]» — убеждал себя Громов и, держась за веревку руками, спортивным способом пошел по скалам. Протопав несколько метров, он успокоился. — Вот и хорошо, зря на­пугался, это Федоркин тебя смутил своим страхом! — проговорил вслух Громов.
Он благополучно добрался к студентам. Глаза его уже привыкли к темноте. Потом на горноспасательной машине включили на крыше фароискатель и осветили низ Синего канта. Слабый свет доставал и до Громова. Он окликнул пострадавших, висевших вдвоем. — Ребята, вы живы? — В ответ молчание. Тогда Громов нагнулся и начал ладонью ощупывать лицо человека, находившегося справа от него. Оно оказалось покрыто засохшей кровяной коркой. «Труп, уже застыл», — определил Громов и прикоснулся ко второму, его плечо соприкасалось с покойником. Рука горноспасателя отчего-то задрожала, ослабла, стала путаться и скользить по нейлоновой куртке. И вдруг Громов почувствовал, что его ладонь кто-то крепко сжал и стал тянуть вниз.
— Не балуйся! — закричал он и обомлел от страха и ужаса. В его ушах будто что-то зазвенело, и он отчетливо услышал: — Почему ты опоздал к нам?
Громов отдернул кисть от мертвеца, с силой тянувшего его в могильную пропасть, и стремительно рванул вверх. Федоркин не успел даже выбрать страховочную веревку, как Громов оказался рядом с ним.
— Что вы так бежали, они живы?
— Нет, Алик, оба мертвы.
— А девушка?
— Я не видел ее, возможно, она с ними не полезла на скалы.
— Что будем делать?
— Выходить наверх и в светлое время спускать погибших. Утром, когда они вновь оказались у трупов, Громов понял, что случилось вечером. Его кисть попала под тугую резинку, державшую кусок плотной ткани на плече скалолаза. Альпинисты применяли такие подушки для трения веревок при спуске дюльфером, чтобы не обжигать кожу на плече. Но велики глаза страха в темноте и один на один с мертвецами. Громову почудилось, что умерший от потери крови тянет его к себе, и он отчетливо слышал голос разбившегося. Странное и таинственное явление. Галлюцинация. Но с тех пор он стал бояться трупов.
Девушку нашли выше ребят, Светлана лежала на широкой полке среди обломанных веток тамариска, разбухшая и почерневшая. Уже наступили четвертые сутки со дня ее гибели, солнце безжалостно разлагало ее мертвое тело. А по трупам ребят было видно, что умерли они вчера. Конечно, можно было их спасти, если бы горноспасатели знали, в каком месте произошла авария.

Случай трагичен, сопутствующие восхождению случайности стали роковыми. Но всего этого можно было избежать, когда бы люди хоть немного беспокоились о своей безопасности. Так что задумайтесь, будущие восходители на Скалистое плато! А число покорителей скал и любителей острых приключений не убывает, с каждым годом только увеличивается...

К предыдущей части _____________ Продолжение следует....


Поделиться ссылкой

Дорогие читатели, редакция Mountain.RU предупреждает Вас, что занятия альпинизмом, скалолазанием, горным туризмом и другими видами экстремальной деятельности, являются потенциально опасными для Вашего здоровья и Вашей жизни - они требуют определённого уровня психологической, технической и физической подготовки. Мы не рекомендуем заниматься каким-либо видом экстремального спорта без опытного и квалифицированного инструктора!
© 1999-2024 Mountain.RU
Пишите нам: info@mountain.ru
о нас
Rambler's Top100