Описание приятной во всех отношениях прогулки по Северо-Чуйскому хребту с несколькими пространными описаниями, отступлениями, а также песнями и танцами
Спуск в долину Маашей через перевал Маашей. Танцы в снегу
Перекусили и двинулись на спуск по перевалу Маашей. Вначале прошли по осыпи, затем вышли на лёд. Сразу же стали вешать верёвки - повесили 10 в50 м. Шли около 3 часов. Выйдя на ледник Маашей, оглянули пройденный в этот день путь, решили, что прошлого не вернёшь, что не пройдено - то не пройдено, и двинули вниз по леднику.
Автор: Мишка Гамми. Спуск с перевала Маашей
Наша следующая цель была хорошо видна - скальный островок, посередине ледника. На островке имеются удобные стоянки, на которых мы ночевали в 2003 и в 2004 гг. Навскидку предстояло идти не больше 30 минут. Пошагали было... и утонули. В мокром снегу. Матерясь и барахтаясь по пояс, мы поползли вперёд. Хорошим добавком к снегу явился ливень, под которым всё, что ещё оставалось сухим, за пять минут промокло. Ой, как здорово... Здесь все разом заплясали не очень изящный, однако облегчающий жизнь танец в стиле "Самовылаз, или Самовытаскивание из ям". Движение раз: берёшь свою ногу, погружённую в яму, вытаскиваешь - пауза - ставишь на снег впереди себя - пауза движение два: переносишь вес на переднюю ногу - пауза - нога проваливается - пауза - вытаскиваешь руками заднюю - пауза - переносишь её вперёд - пауза. В общем-то, это не просто танец, а... то, где одновременно пляшут и поют. Кордебалет? Водевиль? Опера? Так вот, там, где "пауза", вставляются слова песни. Одной хорошей русской (и не очень) песни без смысла и с довольно таки небольшим набором слов, которые впрочем порождают множество вариаций. В общем, это всем известные, любимые маты... И коняшки русские, которые снова оказались больны. Песня-Пляска продлилась целый час - до выхода на лёд. По которому мы добежали до скалы. Где невероятно быстро поставили палатку, набрали воды в котелки, укрыли рюкзаки, сняли страховочные системы и забрались в палатку. Зажгли горелки, установили на них котлы и принялись обсуждать почти прошедший день. Поели и уснули.
Очень я люблю стоянки на этой скале.
Автор: Мишка Гамми. Фото от 2004 г.
Ледник обтекает её - справа (если смотреть сверху вниз) скала отвесно обрывается в сторону потока, далеко внизу вздыбившегося ледовыми волнами с левой же стороны, с левого потока, - относительно пологий подъём. На скале есть несколько площадок, на которых в общем-то при желании можно установить добрый десяток палаток, а то и больше. Со стороны левого потока в каменных корытцах всегда есть вода, так что не нужно спускаться на ледник. За скалой ледник смыкается и до самого конца течёт единым потоком
Ясно и тепло! И котятки, и слонятки, и мышатки - бодры! Мокрые вещи, обувь сушились на камнях, солнышко обогревало наши физиономии и оголённые телеса, мы же всё наслаждались видами, попивая чай. Ясно виднелся наш траверс Студентов - Юность, перевал Маашей, пик Тамма. Красивое всё-таки ущелье!
Автор: Мишка Гамми. Гребень
Всегда удивлялся людям, которые, сходив раз-другой на маршрут объявляли: "Хватит. Горный туризм и альпинизм попробовали - надо заняться чем-то новым. Например, попрыгать с парашютом". На закономерный вопрос "Почему?" такие люди удивлённо отвечали: "Что в горах делать-то уже? Они же одинаковые..." То есть причиной, по крайней мере, декларированной, выступала не смена деятельности, но именно однообразность гор. И это-то удивляло. Горы всегда - разные. Отличаются не только районы (например, Кавказ и Алтай), но и ущелья одного и того же района: скалы напротив нас, склоны гребня "Студент - Юность", отличаются, скажем, от скал Шавлинского ущелья. Каждая долина в совокупности всех составляющих - скал, ледников, лесов своеобычна. Каждое ущелье по-своему является человеку.
Гребешки отходящие от основного хребта "Студентов - Юность, покрытые частой паутинкой вертикальных трещин и выступов, словно носы кораблей, вторгались в пространство долины между носами взвивались тонкие и длинные осыпи. Воображение затевало странную игру со зрением: носы кораблей превращались в силуэты иссушенных монахов в капюшонах монахи перетекали в воздушные готические башни, свитые из рёбер-контрфорсов в подымающемся знойном мареве чёткие грани-каркасы таяли, зато проявлялась целостная массивность отдельных скал, - возникали могучие бастионы...
Горы всегда разные. Ситуация схожа с отношением, например, к китайцам, которые вначале представляются "на одно лицо", но затем, когда, часто встречаешься с несколькими китайцами, вдруг обнаруживаешь, что на деле они отличаются друг от друга.
- Красиво? - спросила меня Айка.
- Угу. - ответил я. - Смотри, вон та скала похожа на монаха...
Айка опасливо осмотрела мою физиономию, кажется, сомневаясь в моём психическом здоровье, кивнула и пошла прочь.
- Шутка! - крикнул я вслед девушке.
Анализ одной известной песни Андрея Макаревича
Не совсем к месту вспомнился анализ песни Макаревича "Вагонные споры - последнее дело", проведённый Петей, частым участником наших мероприятий из города Москва, любителем петь под гитару вечерами.
Текст:
Вагонные споры - последнее дело, когда больше нечего пить.
Но поезд идёт, бутыль опустела, и тянет поговорить.
И двое сошлись не на страх, а на совесть - колёса прогнали сон.
Один говорил, что жизнь - это поезд, другой говорил - перрон.
Один утверждал: на пути нашем чисто, другой говорил - не до жиру.
Один говорил, мол, мы машинисты, второй говорил - пассажиры.
Один говорил, нам свобода - награда, мы поезд куда надо ведём,
Второй говорил: задаваться не надо, как сели в него, так и сойдём
.
А первый кричал - нам открыта дорога на много, на много лет.о - всё нуть, него, так и сойдём.
Второй отвечал, не так уж и много - всё дело в цене на билет.
А первый кричал - куда хотим, туда едем, и можем, если надо свернуть,
Второй отвечал, что поезд проедет лишь там, где проложен путь.
И оба сошли где-то под Таганрогом, среди бескрайних полей.
И каждый пошёл своей дорогой, а поезд пошёл своей.
"Макаревич - великий шифровщик! - Доказывал раз Петя. - Если вдуматься в слова этой песни, такое откроется! Вот смотри. Сошлись, как сообщает автор, некие двое. У них закончился алкоголь, "бутыль опустела" (Беда!), но организм и психика жаждут опьянения. Опечаленные отсутствием огненной воды, странные двое принимают наркотик в форме колёс. Какой именно, певец, не уточняет, сообщается только об их действии - они "прогнали сон". Но перед приёмом таблеток, двое отвергли другой наркотик - загадочные вагонные споры, по всей видимости, разновидность гриба, вроде мухомора, который произрастает, в поездах (И вправду: дома может появиться плесень, в укромных местах поезда, наверное, - грибы...) Выражение "последнее дело" можно воспринимать двояко: с одной стороны, автор негодующе порицает этот, по всей видимости, тяжёлый наркотик ("Господа, товарищи! Употреблять вагонные споры - это последнее дело!!!") с другой - всё же добавляет, что, в принципе, когда больше нечего пить, то... Двое отказались от спор, но приняли "колёса" и понёсся бред в лучших традициях наркоманских анекдотов, часто начинающихся с фразы "Пришёл один наркоман к другому..." или "Сидят два наркомана...". Только послушать, о чём они говорят! "Один утверждал, что жизнь - это поезд, другой говорил - перрон" и тому подобное... Предпоследнее двустишие - апогей: наиболее одурманенный подходит вплотную к открытому терроризму, предлагая угнать поезд ("А первый кричал - куда хотим, туда едем, и можем, если надо свернуть"). Второй, уже протрезвевший или ещё не дошедший до кондиции, разумно успокаивает. ("Второй отвечал, что поезд проедет лишь там, где проложен путь").
Два этих товарища, как было доказано, наркомана, выходят "где-то под Таганрогом среди бескрайних полей", по всей видимости, в целях сбора дикорастущего наркотика, например, конопли (Кстати, она там растёт?)".
Дабы восстановить в глазах Айки статус психически здорового человека, я напомнил девушке этот анализ, и настороженность пропала. Хотя визуальные пертурбации в моей голове всё продолжались и продолжались...
Пора вниз. Коняшки русские бодры... Собрались и, млея от жаркого солнышка, пошагали.
В общем-то идти предстояло совсем немного - до леса под ледником Маашей.
Вышли на самый язык ледника и оглянулись: в грандиозном воздушном пространстве долины повисла лёгкая, едва ощутимая дымка, размывающая очертания гор. Казалось, будто снег вершин плавился в дымке марево растворяется в белизне гор: такое стройное "взаимослияние", гармоничное "взаимосплетение" начал - воздуха и гор вело к иному ощущению какого-то глобального соответствия - пространства и гор. Горы порождаются пространством, пространство формирует горы.
Пространное и даже несколько метафизическое отступление в виде сравнения гор и равнины
Вспоминаю, как в первый раз попал в горы. Хотя до этого жил на юге Якутии (г. Ленск, вот такие там пейзажи), где много бродил по сопкам и лазал по многочисленным скальным останцам, испытал шок: громадные каменные штуки, скальные бастионы, выстроившиеся в цепь вдоль дороги от Чимбулака до ГМС Туюксу (дело происходило на Заилийском Алатау), не имели ничего общего со скальными выходами вдоль реки Лена. Виды заснеженных вершин также почему-то никак не соотносились с горными пейзажами на фотографиях: горы на фото находятся в руках - можно покрутить изображение, убрать его, потрогать, эти же - настоящие - горы, кажущиеся совершенно неприступными, находились вне власти моих рук.
(Может быть, причиной такому отношению к фотографическим изображениям вершин есть обилие горных пейзажей в журналах, газетах, на стенах офисов, квартир и кафе, на столах и заставках в компьютерах, рекламных плакатах, этикетках. Какой был всегда основной изобразительный ход, указывающий на "кристальную чистоту" дела, "экологическую чистоту" напитка, производства, продукции? - Поместить на фоне гор. Пейзажи с вершинами, горными озёрами давно стали лубком, "достоянием масскультуры", стандартом, машиной по производству значений - "кристальность", "экологичность", теперь ещё - "экстрим" (которое дальше работает на "крутость", "драйв". И продвижение продукции, связанной с этим самым "экстримом" - горных лыж, сноубордов, спец. одежды и пр.). Сидит какой-нибудь деятель с солидным брюшком в офисе, попивает минеральную воду с горами на этикетке, борясь с похмельем после пары бутылок напитка "Алтай", "Белуха" и пр., созерцает горные виды на заставке и получает положенную порцию ощущений, отштампованных масскультурой...)
Чем горы отличаются от равнины? В чём особенность того и другого? Почему я, человек, выросший в средне- и низкогорье испытал потрясение в первый горный выход? Отчего горы и сейчас привлекают к себе?
Надумалось после прочтения многочисленной литературы по этой теме следующее. (Литература - разнообразна, но несколько песен Высоцкого Владимира Семёновича, причём вовсе не обязательно относящихся к "горной тематике", говорят больше, яснее и глубже...). Рождённый и выросший на равнине, попав в горы, сталкивается с совершенно иной топосферой, другой пространственной организацией.
На равнине всё достижимо - находится, так сказать, на расстоянии вытянутой руки: поле состоит из ростков, которые можно потрогать, сорвать, сжать в кулаке самых дальних листьев и веток дерева можно коснуться срубив растение. По равнине человек проходит как "земли своей хозяин", способный побывать в самом отдалённом - видимом - пространстве, властный расчленить любые с виду цельные предметы - размолотить камень, распилить дерево, распахать поле, могущий заполонить собой любой элемент пространства - построить город, оказаться в любом месте реки, сев в лодку. Возможность раздробить любой элемент (предмет или пространство) равнины порождает отношение к предмету как цельному, законченному: я могу потрогать ту или иную вещицу и от моих рук ничего не укроется - вещь вот она вся передо мной, в моих руках. Равнина - это мир малых форм. На равнине любой чувствует себя уютно - всё родное обжитое (мной или кем-то, но тоже человеком). На равнине зрительные и тактильные ощущения находятся в равновесии: видимое могу потрогать, трогаемое можно увидеть.
В горах такое восприятие терпит крах. Заснеженные вершины, скальные стены находятся вне достижимости: это - само собой для обывателя, но и для опытного скалолаза и альпиниста есть участки, куда невозможно забраться, или для этого придётся приложить большие усилия ("Близок локоток, а не укусишь"). Пространство в горах резко разделено: подавляющая часть территории - царство пиков, скал и снега, где пребывание человека может быть только временным места, где можно построить дом, деревню и тем более город - ограничены и малы. Могучие горы нельзя разрушить, можно только подточить, подломать - отломить кусок скалы, расширить пещеру в скале. Пространство гор - принципиально незакончено: я стою у подножия горы, трогаю скалы, но над мной каменный массив продолжается и продолжается, неподвластный охвату руками. Я могу охватить пространство гор только глазами, оттого, можно сказать, в горах правит визуальное восприятие в качестве способа освоить территорию. Однако при всём том, даже в обозреваемых горах полно невидимых полостей, выемок, закутков, пещерок, потому горы предстают как пространство таинственное, скрытое. Я смотрю на горы, вроде бы охватывая и - с-хватывая пейзаж, но понимаю, что за видимым кроется что-то ещё, претендующее на необъятность. Не оттого ли так привлекательны рассветы и закаты в горах: вечернее или утреннее солнце красиво и на равнине, однако краски переходного времени над вершинами - это чудесное покрывало над таинственным миром, иным, поскольку он неподвластен человеку, и значит, может хранить в своих бесчисленных закоулках пути в таинственные миры - Шамбалу, Беловодье, Царство Пресвитера Иоанна, Рай Земной, а за скально-снежной грядой сами эти миры.
Автор: Роман Хайретдинов. Закат
Закат и рассвет на равнине проходит над обжитым пространством, оттого сознание созерцает больше закатные краски, не особо обращаясь к земле - в лесах и полях не явится лик бога или чудесные города, поскольку подсознательно помнишь, что уже был там, и ничего подобного не встречал. В горах мир вершин и раскрашивающее его чудо в сфере небесной, равноправно сулящиеся "нечто большее", за-предельное, образуют гармоничное единство верха и низа. Шамбала, Беловодье и прочие - говорю не о том, есть они или нет, но имею в виду стремление, вектор сознания к чему-то запредельному, откуда и появились без особой мистики эти самые представления.
Автор: Роман Хайретдинов. Чудо чудесное
И равнине свойственна скрытость, таинственность, но время её проявления - это больше ночь: сокращение до полной редукции возможности видеть, сведение ощущений к касанию порождает разных бесов, демонов. Ночь в мифологии соотносится с миром подземным, хтоническим, потому на равнине неведомое, таинственное, сокровенное и откровенное причтено к земле, земляному: она содержит в себе всё непознанное, скрытое. На равнине царит равновесие порождающих начал - земли и неба, дня и ночи, означенное горизонталью. В горах властвует вертикаль, недаром столь популярно это слово в знаковом мире, относящимся к туризму-альпинизму и другим занятиям, связанным с горами (думаю, любой без труда вспомнит названия клубов, где в том или ином виде присутствует это слово журнал "Вертикальный мир", фильм "Вертикаль" и пр.). Элементарно вертикаль может проявляться так: как бывает здорово после долгого пребывания в горах пройтись по "ровной" местности! "Вертикальность" может явиться и так: то, что на равнине скрыто под слоем почвы, скальные породы например, в горах извлечено наружу, словно нутряное взорвано, вывернуто. В горах земляное, с тем - первородное, хтоническое начало обнажено, можно созерцать феерию стихий воочию: как "архитектура - это застывшая музыка", так и горы - замершее буйство стихий.
Крылышки над перевалом Межольгинский через день после нашего спуска с него
Своеобразным знаменателем и равнине и горам является море: оно вбирает в себя особенности той и другой сферы. Море спокойное - это равнина: линия горизонта пряма и оттого равновесна хочешь плыви туда, хочешь плыви сюда, при этом под водной гладью скрываются бездна, полная рыб, крабов, акул и, возможно, каких-то неведомых существ недаром в средневековье глубины были населены разными чудовищами (кровожадный зверь Экпозита Фох с человеческими руками и головой тельца морской монах, у которого нижняя часть подобна рыбьей, а верхняя как у человека Пила с широкими плавниками и огромными крыльями и пр. - см., например, Энциклопедию "О природе вещей" монаха Фомы из Кантимпрэ). Море в бурю - это горы: линия горизонта изгибается, шевелится, словно небо и земля, воздух и море борются - глубинное вывернуто наружу и явлено.
Автор: Роман Хайретдинов. Непонятное
Наблюдая этот извечный конфликт, острее воспринимаешь и небо, и горы ощущаешь что эта битва есть одновременно союз. Дитём чего между воздухом и горами, морем и воздухом, образуется некая сфера, порождённая тем и другим, но уже - нечто третье: в море - водяная пыль, "взбитая вода", "пенистый воздух" в горах - прослойка между небом и горами, хорошо заметная в полуденной дымке в ясную погоду...
Как мы обнаружили украшение на теле Айки Николаевны
Вот мы и спустились. Отдыхаем. Вокруг - тайга. На костре готовится еда, светит солнышко, поют птички, настроение - Super-Puper... Нечленораздельный вопль. Примерно так: "А-а-а-аблть". Кричал Славка, указывая на ногу Айки, решившей переодеться, да так и замершей с полуспущенными штанами. Мы присмотрелись к Айке и завопили тоже. Девушка медленно повела взгляд к ноге... Такое бывает в фильмах ужасов: взгляд персонажа двигается к монстру (гиганту-пауку, мертвецу или чему ещё страшнее), - человек ещё не знает, что там такое, но предполагает, и от ожидания кошмара, который вот-вот явится во плоти, глаза становятся всё больше по мере приближения к чудищу, затем - видит монстра, кричит, чудовище бросается... Айка посмотрела на свою ногу, ойкнула, но потом равнодушно сказала: "Да, бывает". И продолжила одеваться. Но мы ей не дали, поскольку одни побежали за аптечкой, другие за фотоаппаратурой с криками "Айка, погоди, не одевайся!". И было от чего кричать и бежать: на пол девичьего бедра расползся грандиозный синяк.
Оооооооооо
Такое вот печальное следствие провала в трещину. Причём получается, даже не девушка обнаружила ушиб, а мы... Подобное "украшение" обнаружилось также на бицепсе нашего единственного жен. члена. Несколько дней Айка не НЕ ОБРАЩАЛА ВНИМАНИЯ на травму. Вначале, видимо, из-за шока, потом - некогда было. Мы, мужеский пол, не могли заметить, поскольку все раздевались больше чем до термобелья только в палатке и на последней ночёвке. Да, есть женщины в русских селеньях!
Конец
...Шагаем вдоль реки Маашей. Красивое всё-таки ущелье! И в этот раз оно порадовало нас, явив расчудесную красоту:
Автор: Мишка Гамми. Красота многажды прекрасивая
Мужественный хор последний раз сурово пропел "Котятки русские больны", задумался и, словно отменив эту строку, развесело прибавил: "Слонятки русские бодры!" и пропал. Кажется совсем. Пришла пора новых песен.
При вводе Логина и Пароля,
