Начало читайте здесь

Этот новый успех сборной команды ДСО «Спартак» оказался лично для меня последним, мажорным аккордом на тренерской стезе – вследствие значительных изменений в мировом скалолазании наш вид спорта «ушел под крышу», соревнования стали проводиться на искусственном скальном рельефе, в больших спортивных залах и дворцах спорта, при большом стечении болельщиков и зрителей. И, несмотря на появившиеся реальные перспективы поездок спортсменов и тренеров на различные соревнования за рубеж, я так и не сумел (просто не захотел) согласиться со столь кардинальными изменениями в любимом виде спорта. Произведенные реформы в международном скалолазании вступили вразрез с моими убеждениями относительно эстетики спорта, и я просто ушел «по-английски».

Радует, что мой уход не повлиял на судьбу ялтинского скалолазания – наши спортсмены вышли на мировую арену и стали достойно представлять Крым на соревнованиях самого высокого уровня. Маргарита Панферова стала Мастером спорта международного класса и старшим тренером сборной команды Украины, а ее воспитанник, заслуженный мастер спорта Андрей Веденмеер – чемпионом мира (1995 г.), чемпионом Европы (1996 г.), обладателем многоэтапного (в разных странах) Кубка мира (1998 и 2000 г.г.) в лазании на скорость. Крепкими, значит, оказались корни, что мы внедрили в крымскую землю!

Для меня является совершенно естественным, что львиная доля моих повествований посвящена крымскому альпинизму и скалолазанию, так как лично я наиболее полно реализовал себя в этих экстремальных видах. Однако, справедливости ради, следует отразить и немалые достижения других горных видов спорта в Крыму – спелеологии, в первую очередь.

В рамках Комплексной карстовой экспедиции, Ялтинского Горного клуба и туристических клубов Симферополя, Севастополя, Феодосии, Алушты и др. за сорок лет подземных исследований число открытых и пройденных карстовых полостей в Крыму достигло 870. Суммарная их протяженность насчитывает 71,2 километра. Среди исследованных пещер наиболее протяженной является Кизил-Коба (или Красная пещера), общая длина изученной ее части составляет 13,1 км, а глубина – 135 м. На территории бывшего СССР Кизил-Коба занимает первое место среди карстовых полостей, заложенных в известняках, и четвертое место среди пещер в целом. Из вертикальных карстовых шахт наиболее глубокие – Солдатская (-550 м) на Караби-яйле и Каскадная (-450) на плато Ай-Петри.

Крымские спелеологи по праву считались одними из сильнейших в бывшем Союзе, ими были обследованы сотни полостей в Карпатах, на Кавказе (горное плато Арабика в Абхазии с самой глубокой карстовой пропастью мира Снежной (- 1500 м), в Средней Азии и в других карстовых регионах бывшего СССР. Выезжали крымчане за рубеж: в Болгарию, Чехословакию, Югославию, Францию и в другие страны с целью изучения наиболее известных пещер Европы и мира.

В последнее десятилетие ХХ века в Крыму получило распространение создание пещерно-экскурсионных комплексов, предназначенных для массового посещения карстовых полостей, таких как: Мраморная и Эмине-Баир-Хосар на плато Чатыр-Даг, Кизил-Коба (оборудована ее досифонная часть) в районе села Перевальное, шахта Трехглазка вблизи вершины Ай-Петри, Скельская пещера у села Родниковое. Подобные туристические объекты пользуются большой популярностью среди гостей крымских курортов и жителей полуострова.

Отрадно сознавать, что крымская спелеология, невзирая на все катаклизмы последних десятилетий, не утратила свой потенциал, и открытие новых карстовых полостей в Горном Крыму продолжается. Ярким примером и настоящим подарком служит открытие на, вроде бы, «паханном-перепаханном» айпетринском плато новой, богато убранной кальцитовыми натеками, сталактитами, сталагмитами, колоннами, драпировками довольно большой карстовой полости, названной Ялтинской (в каких-то сотнях метров от оборудованной для посещения шахты Трехглазка).

Хотя и принято считать, что скалолазанием, горовосхождением и спелеологией в Крыму можно заниматься круглый год – не очень-то полазаешь по скалам, когда в холодное время года из-под низких туч поливает затяжной дождь не позавидуешь тем отчаянным связкам, оказавшимся на отвесной стене, когда налетают снежные вихри и ледяной ветер буквально отрывает альпинистов от скалы. Да и спелеологам нечего искать на заваленной глубоким снегом поверхности крымских яйл, разве что, друг друга, когда горы накрывает непроглядный туман.

...

Рассказ о горных видах спорта в Крыму можно было бы продолжать до бесконечности, тем более что в последние десятилетия они пополнились новыми видами: воздухоплаванием (дельта и парапланеризм, полеты на «монгольфьерах»), конный спорт и туризм, горный велосипед (маунтинг байк) и пр. Однако, настало время переходить к кинематографической теме и в качестве «мостика» между спортом и кино хотел бы предложить читателю две истории, случившиеся с автором в далеком 1960…

По возвращению в Ялту после учебы в Москве, я устроился на работу в местный рыбокомбинат наладчиком прессового оборудования. Тогда же, в апреле впервые пришел на тренировку на скалы Никитской расщелины, которую проводили с только что организованной секцией скалолазания тренеры Я.К.Вассерман и Ю.Б.Бурлаков. И случилось так, что сразу же стал показывать неплохие результаты. Команда Крыма готовилась тогда к своему дебюту на чемпионате УССР в Житомире и я был включен в ее состав. На скалах гранитного карьера крымчане произвели небольшую сенсацию, завоевав почетное 3-е место, но, вместо «лавровых венков», лично мне по возвращению домой пришлось выслушать нравоучение руководства на работе. Несколько месяцев я отработал исправно, но когда, ближе к осени, я принес директору рыбокомбината Калмыкову письмо об освобождении от работы для прохождения тренировочных сборов и участия во Всесоюзном первенстве, руководитель взревел: «Мне нужны работяги, а не спортсмены! Я тебя освобождаю, но…навсегда!». Пришлось писать заявление об уходе с рыбокомбината. Это – история первая.

А вторая история произошла в августе того же годы, когда мы, будучи еще совсем «зелеными» скалолазами, выехали на Ай-Петри для очень рискованного (только потом мы оценили безумие нашей затеи) мероприятия: спускаясь как-то по тропе Мисхор-богаз мы заметили на стене Ай-Петри Восточная (взметнувшейся к небу на 400 метров) загадочные черные отверстия, расположенный над Большим гротом. Никакого опыта работы на таких высотах у нас не было, да и снаряжение было примитивное и ненадежное, но молодой задор и огромное желание значительно превышали наши возможности. Так или иначе, притащили мы свои нехитрые снасти (иначе сизалевые веревки и не назовешь) на вершину Восточной стены, но сверху загадочных отверстий внизу нельзя было рассмотреть. Решили послать к основанию стены наблюдателей, которые сигналами будут корректировать спуск.

Кто-то из нас пригласил в горы своих друзей – средних лет мужчину с супругой, но познакомить так и не удосужился. Супружеская пара с интересом наблюдала за нашими приготовлениями к головокружительному спуску, а когда возникла необходимость в корректировщиках – вызвались исполнить роль и пошли вниз по тропе вместе с одним наблюдателем, из наших. Громкими криками снизу они заставили несколько переместить начало спуска.

Автора этих воспоминаний спускали первым, страхуя тремя (для надежности) сизалевыми веревками, разведенными «веером» в стороны метров на десять. Это было сделано с целью возможности некоторого перемещения (вправо – влево), в случае моего «промаха» мимо загадочных отверстий. Загрузив все три веревки, я вышел на головокружительный отвес (под ногами было 400 метров стены) и друзья стали вытравливать страховки, прислушиваясь к сигналам корректировщиков. Пройдя метров 50 по вертикали, я опустился ногами на небольшую скальную полку и увидел в стороне большую сферическую выемку с нависающим сводом. До нее было метров 20, и я начал продвижение траверсом вправо на страховках своих товарищей. Без особых проблем добрался я до Дырявого кармана (это название мы придумали сразу же), в нижнем углу которого просматривалось отверстие подземного хода. По неписанным законам нам запрещено было соваться пол землю в одиночку, и я прокричал наверх, чтобы спускали следующего. Через десяток минут сверху посыпались камни и показались ноги Володи Мороза, который благополучно «приземлился» (страхующие уже успели переместить начало его спуска с учетом моего траверса вправо) рядом со мной. Включив фонари, мы протиснулись в невысокий лаз и оказались в извилистой горизонтальной галерее, ведущей в глубь горы. Однако нас больше заинтересовал слабый свет, исходящий откуда-то снизу, из-под крупных глыб, нагроможденных хаотически на полу темной галереи. Мы с Володей сунулись к этому свету и смогли протиснуться между глыбами в…отверстие потолка большого подземного зала, выходящего тремя окнами на Южный берег Крыма – это были те самые загадочные отверстия, что мы видели от подножья Восточной стены. Зачарованные неожиданным открытием, мы осторожно ступали ногами не мелкий песок, и наши следы здесь были первыми за…последний миллион лет!

Пока мы с В.Морозом обследовали все уголки необычной подземной полости, наши ребята провесили тросовые лестницы и один за другим стали спускаться в Дырявый карман.

- Да это же Гранитный дворец! – воскликнул спустившийся в зал (как всегда весь обвешанный фотоаппаратурой) Юра Зеленин, - Помните, у Жюль Верна в «Таинственном острове»?

И действительно, сходство было поразительным: большой и высокий зал в отвесной скальной стене, выходящий тремя окнами на море, и даже каменный колодец имелся в дальнем углу (помните, в романе капитан Немо из него наблюдал за колонистами?). Знал бы великий фантаст, насколько он был недалек от истины! Кстати, в первое время (да и сейчас кое-кто) после открытия эта карстовая полость так и называлась «Гранитным дворцом», но от него пришлось отказаться, так как кругом был один только известняк. Теперь необычная пещера (в ней еще оказался наклонный ход – продолжение верхней галереи, на 80 метров в глубь горы) носит название Мисхорских гротов.

Эта вторая история для меня оказалась судьбоносной по той причине, что через месяц я в поисках работы пришел на Ялтинскую киностудию, и меня направили к главному инженеру. Я постучал в дверь с табличкой «Иванов Геннадий Михайлович». Каково же было мое удивление, когда, войдя в кабинет, я узнал в сидящем за столом человеке, того самого мужчину, который со своей спутницей был свидетелем нашего отчаянного спуска со стены Ай-Петри Восточная.

- Ну, что ж.., - ответил Геннадий Михайлович на мой вопрос о работе, - Нам требуется конструктор! – и добавил, улыбнувшись, - Тем более, если он еще и альпинист! В кино такое сочетание приветствуется.

Так счастливо оказалась для всей моей последующей жизни встреча с главным инженером киностудии на головокружительной высоте: 16 сентября 1960 года я был зачислен в штат конструкторского бюро Ялтинской киностудии художественных фильмов.