Этот разговор с командиром (я майор МЧС) и стал причиной моих рассуждений.

Снова собираемся в горы. Вынашиваем планы. Готовимся, обсуждаем, заочно знакомимся с районом, маршрутами. Наступает время, когда надо объявлять планы и получать разрешения у начальников. Интересный альпинизм. С одной стороны государство тратит деньги на его подъем и развитие. В Красноярске уже давно создано отделение альпинизма в ШВСМ по зимним видам спорта (школе высшего спортивного мастерства). Закладываются бюджетные деньги на экспедиции и проведение соревнований. Выделяются средства на подготовку инструкторского состава. Армия заинтересована в альпинистских кадрах. Проводятся занятия в спецподразделениях… Но неизбежно наступает час, когда ты вынужден нести письмо начальству с нижайшей просьбой отпустить. Ты на работе, и опять до последнего момента не понятно – отпустят или нет? Подсунешь письмо не под то настроение – и тебе запросто откажут. Что-то во всем этом раскладе не доделано. Правая рука государства дает средства, а левая рука оставляет все на усмотрение различного уровня чиновников. Пытаешься корректно отвечать, что не в отпуск просишься, а на соревнования. Зимой. Серьезное стенное восхождение. Это не в санаторий. И здоровья это не прибавляет. Особо завидовать тут нечему. Большая работа, пахота, терпение…

К примеру так, как это было в первом зимнем восхождении команды Красноярского края на знаменитую вершину 4810 (пик Одесса), совершенном в феврале этого года в горном районе Каравшин – признанном районе мастеров – в рамках Чемпионата России по альпинизму в техническом классе.

Минули организационные вопросы, исполнены заказы, получены разрешения, оформлены отпуска. И со всем скарбом на вокзал. С этой точки начинается период "потных маек". Красноярск – Новосибирск – Алма-Ата – Бишкек – Ош – Ворух. Итого на пересадках погрузку-разгрузку проделываем двенадцать раз. Докупаем, добираем. Вес скарба постепенно увеличивается чуть ли не до тонны. От Воруха рукой подать до базового лагеря – всего 37 км пешком! Но от самого базового лагеря еще около 7 часов под стену с набором высоты с 2250 до 3900. Дело зимой и дорога не по проспекту. Топчем снег. Прокладываем тропу. Несколько дней закидываемся под гору. Челночим. Отдыхаем, одним словом.

Живем в платформе – это такой жесткий каркас из дюралевых труб, на которые натянута палатка специальной формы. Вся конструкция подвешивается на двух точках. Это жизнь без почвы под ногами. Надо постоянно контролировать свои движения, чтобы ничего не упустить вниз. Размер платформы 2x1,5 м. Восхождение занимает ровно 10 дней. Все это время живем впятером на трех квадратных метрах – 0,6 на человека.

К этому следует добавить отягчающие обстоятельства: -30-40 на улице и ураганные порывы ветра. И большое психологическое напряжение.

Рельеф оказался совершенно под летнее лазание. Минимум щелей, глухие углы. Самое бесполезное снаряжение – это френды и эксцентрики. В 2004-м во время зимнего первопрохождения по зеркалам Аксу нами, помимо станций, было забито всего четыре спита. На этой же горе мы боялись, что их не хватит. И не в том дело, что били много, а в том, что на один спит уходило от двух до четырех коронок. Помимо страховки приходилось забивать спит еще по одной причине. Идешь на скайхуках. Вроде плита, и в случае срыва и удариться-то не обо что, но ноги от неподвижности и напряжения так замерзают, что требуется немедленная отмашка. Вот и бьешь спит. Стоя на скайхуке сильно-то ногами не отмахаешь. Психика на пределе. Да еще утром натопили снега с каким-то лишайником. Напился с ним чаю и весь день тошнило. То ли от напряжения, то ли от этой заварки. Результат дня – две веревки по 40 м, на которые пришлось около 50 шестимиллиметровых дырочек.

Проходит день, другой. Двойки работают, усталость накапливается. Сложность веревок не снижается. По сумеркам спускаешься в платформу. От дыхания лицо обмерзло  снежно-ледовым панцирем. Отогреваешь. Разуваешься. Пьешь горячий сладкий чай. Снимаешь носки, вторые, вытаскиваешь стельки. Внутренние вкладыши ботинок засовываешь в спальник. Надеваешь сухие носки, сверху чуни и прячешь ноги в спальник. Сегодняшние же влажные носки ровным слоем укладываешь себе на грудь под термобелье, иначе они не высохнут, а это чревато обморожением пальцев. Чуни бережешь как спасительную грелку, каждое утро завязываешь в полиэтиленовый пакет, чтобы влага внутри платформы не добралась до пуха.

И вот так ежевечерне, с мокрыми носками на груди и стельками под мышками, не раздеваясь, залезаешь в двухсторонний спальный мешок. Помимо моих ботиночных вкладышей вскоре там появляются вкладыши Вовы и Вити, а также их хозяева. Ноги засовываем друг другу под мышки. Так теплее и можно их отогреть. К середине ночи ноги отходят, и сон становится более спокойным. Ровно настолько, насколько можно хорошо спать втроем в двухместном спальнике.

Утром спальник покрывается тонкой корочкой льда.

Организм мобилизуется настолько, что холод оцениваешь по каким-то косвенным признакам. Например, разуваешься, а вкладыши оказываются примерзшими к ботинку. Меньше восьмидесяти махов ногой не позволяют отогреть пальцы. Ты уже давно потерял чувствительность ступней.

Вот такая романтика. И надо отметить, ездим на соревнования мы добровольно и на условия подобной жизни соглашаемся тоже добровольно. Странно устроен человек, не правда ли? Можно ли назвать отдыхом процесс восхождения? Никаких стипендий, никакой оплаты. С кем ни заговоришь про поездку зимой в горы, получаешь вопрос: "Сколько вам за это платят"? Федерация альпинизма России организация общественная. Посетите новый туристический сайт наших друзей А мы – отдыхаем. Спортсмены вынуждены работать и одновременно тренироваться. И чем выше результаты, тем больше требуется времени и сил на тренировки и подготовку к так называемому отдыху. А некоторые лишения и трудности – это просто его специфика. :-)

stolby.ru