По следам Международной Гималайской экспедиции на в. Аннапурна,
Северная сторона, апрель-май 2007года

в составе: Тортладзе Гия – Грузия – 8х8000 – рук.
Очоа Иньяки – Испания – 16х8000
Локк Андрэ – Австралия – 15х8000
Богомолов Сергей – Россия - 13х8000
Колибасану Хория – Румыния – 3х8000
Мамедов Эмиль – Россия – 0х8000

Цирк Аннапурны с Севера – это угрюмый гигантский кратер, по краям которого висят ледопады, в любую минуту готовые сорваться вниз, и чем выше высота схода, тем более зловещи результаты лавины.

Теперь я чётко представляю, почему самая гнетущая статистика именно на Аннапурне. В своих сводках я специально не делал акцент на лавинах, беря весь негатив этого явления внутрь себя, не будоража воображение родных и друзей.

Но дело в том, что всё это запечатлено на видеокадрах в самых непредсказуемых ситуациях и стоит описания.

Нотки тревоги возникли в деревне Лете (2300м), где направление движения резко меняется с северного на восточное. Там был привлечён местный портер (носильщик), который обратил внимание на выпавший на склонах и на предстоящем перевале снег и оговорился о необходимости верёвок и крючьев.

В принципе, это у нас всегда есть в наличии и особых забот не вызвало. Когда же мы стали подниматься в сторону перевала сначала по очень крутой лесной скально-травянисто-землистой тропе, а потом и по снегу, то я понял обоснованность этого желания.

Первыми среагировали портеры, они устроили забастовку, обосновав требования сложностью снежной обстановки и невозможностью дальнейшего безопасного передвижения. Даже увеличение дневного жалования в два раза нашим сирдаром (старшим над портерами) Кульбадуром не возымело никакого действия.

Мы сами обследовали место узкой тропы, забитой снегом, и траверса по ней и поняли, что нужно провесить 600 метров перил и оставить их портерам на обратный путь. Чего мы позволить себе никак не могли.

А потом, представьте себе портеров в кедах, кроссовках на ногах, с тридцати-килограмовой корзиной или баулом или бочкой на налобной ленте за спиной. Любое его проскальзывание, неверный шаг вызовет судорожное движение, которое может повлечь падение груза в километровую теснину. А там всё твоё снаряжение. И что делать? Сразу заканчивать экспедицию?

Поэтому мы решили отступить. Вернулись в Лете и стали разрабатывать тактику дальнейшего движения. Созвонились с фирмой. Они стали уговаривать на повторном движении. Это понять можно. В этих портеров, в количестве пятидесяти человек, уже вложены деньги.

Мы же стали настаивать на гарантированном средстве передвижения – вертолёте. Дав поговорить представителям фирмы с местными портерами и не получив гарантий, принимающая сторона согласилась с нашими доводами. В дальнейшем, придя к консенсенсу в финансовом вопросе, мы стали ждать обещанный вертолёт.

Дело оказалось долгое, аж шесть дней, но, как впоследствии поймётся, логичное. Сезон весны в этом году не идеальный, а даже наоборот. И уже вылетев 18 апреля в район БЛ, мы были вынуждены повернуть в сторону Покхары (это второй по величине город Непала), не дотянув по высоте всего 200м из-за облачности.

Покхара оставила хорошее впечатление и своей смиренной летней погодой, и чистым, с лесным запахом, озером, а самое главное, своей безмятежностью и спокойствием ко всем экстремальным изыскам, возникающим у неё под боком, буквально в пятидесяти-ста километрах от неё.

Наконец-то 19 числа, в 7.00 утра мы прибыли в БЛ, заваленный в снегом. Наш русский МИ-17 сел на прекрасный мореный плёс на высоте 4200м, разбудив спавших испаноговорящих товарищей.

Разгрузка заняла десяток минут, после чего пилоты, помахав нам рукой, легко взмыли и удалились в единственно возможном направлении, на запад.

Три дня ушло на акклиматизацию и подготовку к выходу. Первое броское впечатление – крутизна и опасность. Видимая часть ледопада, первая ступень, крута, но, как оказывается, обходится по скалам. Но везде, где бы ты ни шёл, над тобой висит. Висит с гребней, уровня 7000м, под которыми мы вынуждены идти, а другой дороги нет.

Испанцы уже успели сделать лагерь 1 (Л1-5100м) и заброску в лагерь 2 (Л2-5600м). Мы ночуем в Л1 и уходим в Л2. День жаркий, на кошки налип, снег по голень. Разгорается жаркий спор с Гией. Он обеспокоен лавиноопасностью, я не вижу ничего особенного. Он говорит, что подрежем склон, траверсируя, и отказывается идти. И только когда я прохожу всю верёвку и подхожу к скалам, начинает движение.

Не сразу достигнув Л2 и сделав промежуточную ночёвку, мы хорошо поработали эти два дня, получив акклиматизацию и закинув снаряжение. Проблема одна, где-то с 12.00 начинает садиться облачность, не давая работать.

Когда мы еще ночевали в Л2, испанцы нам передали, что у нашего повара Кульбадура отёк лёгких. Они вызвали санрейс. И вот когда мы спустились в БЛ, то узнали, что у нас новый пом. повара, Ляльбадур. Да, к сожалению, болезнь на высоте развивается мгновенно, и хорошо, что оперативно сработала фирма.

Второй выход развивался более драматично. По приходу в Л1 я отослал SMS : «У нас второй выход. Переход в Л1. Испанцы работают во втором и выше».

Так бы и было, если бы в 18.30 на нас не свалилась огромная лавина с вершинного гребня между Восточной вершиной и Центральной. С самого верха. Сначала Гия услышал хлопок и выглянул из палатки. Увидел, что идёт лавина, позвал нас, секунд 40 мы заворожено наблюдали. Но, когда я стал понимать неотвратимость надвигающегося ужаса в виде быстро приближающегося «локомотива» с десятиэтажный дом клубящейся снежной пыли, то меня охватила паника. С криком – «бежим» - я первым выскочил из палатки в одних носках, выпутываясь из спальника и пуховых чуней, опрокинув кастрюлю с водой и проваливаясь в снег. На карачках вскарабкался на ледовый гребень и спрятался за ним.

Резко потянуло холодом. Потом этот холод пронзила снежная мгла, всё более усиливавшаяся. Я стал задыхаться. Уткнулся в куртку. Мои руки и ноги всё более вонзались в тот небольшой слой снега, покрывавший ледовый гребень.

Так продолжалось минут пять, затем напор холода и ветра стал ослабевать. Я стал чувствовать, как замёрзли мои руки, а носки насквозь промокли. Вышел из укрытия к палатке. Вокруг всё не узнать – всё белым – бело. Наша и соседняя палатка завалены на бок. Поправил и заглянул. По телу прошёл озноб, внутри слой снежной пыли. Ребят нет. Закричал. Голоса раздались из соседней палатки. Гия и Эмиль вышли. Увидев меня, они заржали: оказывается, я был весь белый в слое снежной пыли.

Вот чёрт, пять минут ужаса и такого натворила. Но как знать, вроде не должна пересечь лавина весь цирк. Но есть другие примеры, лучше подстраховаться. Не было печали, так черти накачали. Стали всё вычищать, вытряхивать и согреваться. Высотные ботинки, стоявшие в «предбаннике» и забитые снегом оставили до утра.

Физически никто не пострадал, но морально мы были «убиты» и всю ночь вскакивали на каждый грохот, с любой стороны.

Я такой огромной лавины ещё не видел. Мало того на следующий день, когда испанцы пошли обрабатывать маршрут в лагерь 3 (Л3), прямо с французского маршрута, с середины, сходит тоже большая лавина, прямо на наших глазах.

Я, извиняюсь, в это время был в туалете, но видеокамера была со мной и весь наступающий ужас я заснял со всеми комментариями. Кажется, что ребятам должен быть конец. Но нет, слава богу, лавина «выдохлась» и мужиков только накрыло пылью.

Уже потом, просматривая и анализируя кадры, мы видели, что эта лавина как раз перекрыла нам подход к нашему маршруту.

Но это ещё не всё, в течение первой половины дня, ещё две лавины поменьше сошли на наших глазах непосредственно в цирке, не считая тех, которые шли на других склонах.

Тут же Гия развёл целую теорию о лавиноопасности и невозможности здесь ходить. Русская рулетка! Да, действительно, нас крепко это всё озадачило!

Но когда испанцы вернулись и мы им стали говорить про нашу огромную вчерашнюю лавину, то не увидели ни какой реакции. Очевидно и верно, что она их ни каким боком не задела. Значит это дело только того участка, где она сошла. Также не видно, что бы она натворила дел в цирке. Кусков льда нет, выноса большого снега нет, даже следы не заметны. Лавина же с французкого маршрута тоже вреда не принесла.

Но висит же сверху, когда идёшь. Испанцы и говорят, что опасно, но в определённых местах. Надо рисковать, быстро проходить.

Фото: www.mounteverest.net

Гия же, был категорически против: раз есть малейшая опасность, то надо её избегать. Поэтому он заявил, что прекращает участие в экспедиции. У него клапан опасности открыт полностью и срабатывает при малейшем ветре.

Погода испортилась. Гора вся закрыта. Уходим вниз. Весь день прошел в рассуждениях и раздумьях с Гией, Эмилем и испанцами о сложившийся ситуации.

Следующий день начался с прилёта дважды маленького армейского вертолёта с двумя парами шерпов. Дело в том, что с испанцами в БЛ залетел их офицер связи, как и положено. Но 17 апреля, когда ребята были на горе, он, изнывая от тоски и безделья, ушёл вниз без спальника, без палатки и до сих пор о нём ни слуху, а прошло уже две недели. Мы как раз в то время не могли пройти своим караваном. А каньоны там страшные.

Есть такой ещё анахронизм в экспедициях в Непале – как офицер связи. По идее, он должен способствовать успеху экспедиции, разруливая все спорные вопросы, возникающие в процессе. На самом же деле, все эти люди из разных ведомств, но привлечённые министерством туризма, только получают деньги, максимум доходят-долетают до БЛ и обратно, а дальше отсиживаются дома. Ни какой конкретной пользы от них нет.

3 мая прилетел Андрэ Локк (Австралия), записанный в нашем пермите, после акклиматизации на Шишапангме. Поднялся только до 7800м из-за сильных ветров и снега.

А Гия улетел. Андрэ, оказывается, был здесь в 2005 году вместе с Монденели и Эдом Вистурсом. Рассказал, как погиб Кристиан Кутнер на французском маршруте. Да, они были конкретно под лавиной.

Тут же мы собрались на третий выход, но в последний момент Локк отказался из-за недомогания. А мы с Эмилем, передёргивая время выхода из-за погоды, дошли до Л1 и оказались в «молоке». И уже приняли решение на завтра уходить вниз, раз такая фортуна.

Хочется нормально ходить и работать. И когда с утра далась хорошая погода, мы сразу, в 7.45. рванули в Л2. Испанская палатка огромных размеров, человек на десять, и всё вокруг, стояли на месте.

Дальше выход в 6.30, с целью доработать контрфорс до Л3. Переход под французским маршрутом и выход в кулуар под сераком очень напряжён. Идём на нервах и я готов куда-то бежать в случае опасности. После бергшрунда ледовая стенка 7м, висят две верёвки, сначала непонятно зачем вкручен ледобур, после него разрыв в перилах. Порвало лавиной. Вытянул один конец, надвязал, и быстро вверх, влево, в безопасность. Снег, лёд, круто. Эмиль отстает. Часов в 11 заявляет, что ему тяжело и он с рюкзаком выше не пройдёт. Вот те на. А без рюкзака, без груза, что здесь делать? Я ответил, что-то вроде…..

иди и точка. Сам ушёл выше и скрылся за перегибом. В 12.00 села облачность. Видимость слабая, надо страховаться, Эмиля не видно и не слышно. Складываю снарягу в кучу и ухожу вниз.

Спускаюсь в тумане. Ориентации нет. Ход только по следам Эмиля. Наконец выхожу к первому флажку.

По приходу высказываю своё «фу» таким поведением. Незапланированным уходом с обработки.

Говорит, что потерял рукавицу, устал и т.д.

Я отвечаю, что это не отговорка, альпинисты так не поступают.

Потом выясняется, что он потянул ногу в колене, провалившись в мелкую трещину уже перед Л2. И это новая проблема, чреватая большими последствиями.

Он как медик, знает, что сейчас ногу нагружать нельзя, поэтому на следующий день сидим в Л2. Всё в тумане, не верится, что испанцы сегодня будут подниматься, учитывая, что они в БЛ уже неделю ждут лучший прогноз. Но, к великому удивлению, мы услышали голоса, сначала Эдурне, затем остальных, и, выглянув, увидели выплывающих из тумана людей. Что и говорить, мы приятно удивлены. Это характер. Правда, какая перспектива, непонятно.

С утра Эмиль заявил, что идти тоже не может. Что во мне вызвало негатив. Можно было попробовать с оказией, с прилётом Очоа и Колибасану, переговорить с вертолётчиками о посадке на нижнем плато, на 5100м. Тем более, как говорит Локк, в 2005 году МИ – 17 садился на 5500м.

Связавшись с Иньяки, договорились об этом. Но погода распорядилась по-своему, не дав нам ни каких шансов. Мы пришли на плато в тумане, сидели, ждали до 11.00, и ушли вниз в тумане. Я настраивал Эмиля на отход, не видя другой перспективы. Медленно, но уверенно спустились в БЛ.

Законный день отдыха. И, тем более, сегодня, 9 мая. Игра в гольф с испанцами. Приятно, что друзья - саратовцы с теплотой, с добротой поздравляли с праздником и желали успеха на горе. Эти моменты всегда поддерживают в сложных условиях, тем более спутниковая техника это сейчас позволяет.

Буквально на следующий день звонок от Очоа, который третий день ждёт погоды в деревне, в долине, чтобы залететь. Вертолёт рядом с ними, но пилоты сомневаются, спрашивают, как у нас?

А у нас, вот прямо в БЛ, чисто, а вокруг облака. Говорим, что, если перепрыгните облака или подлезете под ними, то милости просим. Они так и сделали, проскочили в дырку.

Погода стоит ни вашим, ни нашим. Уже неприлично писать про неё в сводках. Из-за неё дома переживают больше, чем мы сами.

К вечеру пришли испанские ребята с горы. Усталые, чёрные, молчаливые. Большого восторга от маршрута нет. Во – первых, не дошли до намеченной ночёвки, использовав все оставшиеся верёвки. А это 450м. Говорят, что ещё нужно 200м. Во – вторых, круто, 50 градусов и лежит снег выше колена. Вот это интересно. Это опасно. Мало того, склоны трещат. Ещё хуже. Короче, все мы озадачены.

Мало того, и в БЛ выпало столько снега, сколько не было с самого начала.

А с Дхаулагири пришло известие о гибели Риккардо. Я его знал. Классный испанец. Небольшая лавина в Л2. Рано утром, когда они ещё спали.

Испанцы все озабочены. Все друг друга, и родственников, знали. На Дхаулагири все прекратили восхождения и уезжают.

А у нас лидер испанцев, Эдурне Пасабан(8х8000) говорит, что уже не до Аннапурны. До этого, там же, их друг Хорхе пролетел 800м, но всё обошлось трёмя рёбрами.

17 мая, втроём: я, Хория и Иньяки, быстро сходили в Л2 и вернулись обратно, для разведки и заброски. На обратном пути уже шли под дождём. Это новое в погоде, вместо снега дождь.

С 20 числа даётся хороший прогноз на перспективу. Все мы решаем, что надо использовать последний шанс. Поджимают нас сроки, авиабилеты и муссон.

Сначала договорились о совместном с испанцами выходе. Потом Очоа, Колибасану Локк сдвигают выход на день назад и ставят меня об этом в известность. Но, при этом, ближе к вечеру, всё – таки, состоится общее собрание.

И когда я увидел глаза испанцев, эквадорца Ивана Валехо, колумбийца Фернандо Гонсалеса после речи Иньяки, то понял, для них это - как снег на голову.

Естественный вопрос – почему испанцы всегда идут первыми, тратят верёвки и другое снаряжение, а Очоа, приехавший последним, и не думает им помогать. Кстати, в телефонных разговорах, он делал акцент на обратном.

Но Иньяки был непреклонен, мол, это мой стиль и я не должен ни на кого обращать внимание. Тогда испанец Ферран потребовал денежной компенсации со всех тех, кто не работал. Вроде на этом и порешили.

В меня как кол забили. Я подписался, будучи загнанным в угол обстоятельствами. Один же я не пойду! И я сидел весь вечер за ужином ни проронив ни слова.

После еды ко мне подошёл Андрэ спросил, доволен ли я раскладом.

Я резко ответил, что крайне не удовлетворён.

- Мы просто обманули ребят. «Кинули их на ржавые гвозди».

Он сказал, что тоже не очень доволен и тогда давай вместе с ними пойдём.

Ну, это другой разговор, какого чёрта надо было менять мнение в обед.

Пусть Иньяки и Хория идут в двойке, в своём стиле, и сами несут за себя ответственность.

Мы это «проходили», во времена Букреева. Ну хочет человек - пусть сделает себе маршрут, сам, и бегает по нему хоть сто раз. А не так, по чужим перилам, быстро и резво, а потом кулаком себя в грудь. Увы, такие «умельцы» и раньше были, и сейчас имеются, и у нас, и за рубежом.

Как решили – так и сделали, выйдя рано утром в Л2. Погода действительно установилась, по – крайней мере, до часу дня.

Дружной командой мы двигались до мифического Л3, которого до сих пор не было, и который должен находиться под сераками под косой полкой.

Действительность ничего хорошего нам не принесла. Ожидаемого прохода не оказалось, а наклонённые сераки были размером с пятиэтажку, и под ними тошно было даже останавливаться. Но деваться некуда: туман… Хошь, не хошь, а встанешь.

Вечером развеяло, и мы с Андрэ пошли искать нить прохода. Вроде подсмотрели путь движения, пусть длинный, но, вроде, идущийся.

С утра такая ситуация: все вроде готовятся, но никто не торопится выходить вперёд. Я это встречал и в международных лагерях, и в гималайских экспедициях с соседями. И знаю, что это надо ломать сразу. Просто идти вперёд, остальные сами пристроятся.

Чем ближе к сераку, тем круче. Лёд очень жёсткий. И молотки, и кошки отскакивают, приходится переударять.

Прошёл десять метров, кручу ледобур, чувствую - рюкзак надо снимать. Нельзя сказать, что отвес, а так, взлётами. Ну и пошло: ледобуры, страховка и т.д. В одном месте вроде логично, а на самом деле отрицаловка. Обозлился, думаю, сейчас молотками, кошками, бам – бам и выскочу. Фиг. Срыв. Но Андрэ держит.

Фернандо смотрит снизу, видит, как корячусь, кричит – давай я.

Я устал, говорю – иди.

Он проделал мой путь и тоже там заторчал.

Тут появляется Иьяки. Я удивился. Сколько же времени, раз он нас догнал.

Заменив Фернандо, Очоа при двух ледобурах проходит отрицаловку и выходит за перегиб. Через некоторое время возвращается, говоря – идти можно, но нужны ледобуры.

Чувствуя, что больше желающих поработать нет, я спустился, собрал ледобуры и долез до конца этот путь. Время было за двенадцать.

Посовещавшись, Андрэ с Иваном кричат мне, чтобы я спускался, т.к. ночевать опять будем на старом месте.

Когда я подошёл к ночёвкам, там находились Эдурне с шерпами и Иньяки сХория. Хория лежал и спал, так его морило сном. Они были готовы к спуску, мотивируя это тем, что нельзя считать маршрутом место, где неизвестно что дальше, и тем, что под сераком – это не ночёвка. Вообще-то они правы. Предыдущая ночь прошла на нервах, с реакцией на любой шум.

Уже потом ребята скажут, что по одной из двух палаток прошелся кусок льда. Хорошо, что там никого не было. Просто нам повезло. Рулетка!

В конце концов, и Эдурне с компанией, и Очоа с напарником, ушли.

Дальше события развивались для меня вообще непредсказуемо. Оставшись ночевать вчетвером в двух палатках, я вдруг часов в 20.00 почувствовал резкую боль в глазах.

Непонятное ощущение сменилось бешеной тревогой. Стал анализировать ситуацию и пришёл к выводу, что, очевидно, поджёг глаза на обработке.

Вышли рано, солнца не было, я очки не надевал, потом повесил рюкзак и продолжал работать. Надел очки только тогда, когда спустился к рюкзаку. Это уже было к 11.00. Но как бы там ни было, схватил «беляка».

Боль не проходила всю ночь, мало того, она просто меня вымотала. Я стал прикладывать старую заварку от чая. Но какая сейчас заварка, одна краска. Не помогает. Глотать подряд обезболивающие таблетки - бестолку. Не додумался только приложить тампоны с мочой.

Утром, разбитый, видя перед собой только туман, я сидел в палатке, полностью опустошённый. Локк, видя мои сострадания, сочувствовал, и говорил, что он будет меня сопровождать вниз.

Но, потихоньку, всё становилось на свои места. Договорились, что ребята будут втроём испытывать судьбу вверх, а останусь в палатке в Л3 их ждать.

Так и порешили. Я до 9.00 посидел, поел. Подумал, что сидеть тошно. Боль перетерплю, а дорога - по верёвкам и следам.

Начал спускаться. Снег хороший, жёсткий. Глаза болят, но терплю. Дошёл до опасного участка. Тут уж побыстрее, на руках, ведь солнце светит вовсю. Но вообще похеризм какой-то наступил. Когда к Л2 стал подходить, стало качать. Значит, напряжение психики стало спадать.

Переход до Л1 сделал еле-еле, в тумане, по раскисшему снегу. Рюкзак, после снятия второго лагеря, окончательно придавил. В «депо», где мы складывали обвязки и высотные ботинки, заснул. Но, на силе воли, доплёлся до БЛ.

Состояние усталости, разбитости, непонимания происходящего!

Связи с верхом нормальной нет. Непонятно, что делают ребята.

А у Иньяки новый бзик. Повторить рывок в сторону вершины за 20 часов. Ферран только покрутил пальцем у виска.

Они вышли с Хория в 16.00 предыдущего дня, в дождь. А уже в 11.00 следующего были снова в БЛ возбуждённые, с округлёнными глазами. На контрфорсе их накрыло ледопадом, как раз после бергшрунда. Пятиметровые куски летели рядом, в нескольких метрах. Чувствовалось, что это их здорово озадачило. Это произошло в три часа ночи. Хория по приходу практически сразу заснул за столом.

К вечеру спустились трое ребят, вполне бодрые, но не удовлетворённые.

Гора расставила точки над «и». Нам не в чем себя упрекнуть.

С одной стороны неуспешно, а с другой - вполне успешно, все живы.

Но я больше с этой стороны на Аннапурну ни ногой.

БЛ северной стороны Аннапурны,

27 мая 2007года,

P . S . К сожалению, гора «взяла» своё. Утром, 28 мая, уже улетая из БЛ, между двумя рейсами МИ – 17, прилетел маленький армейский вертолётик, ища четырёх армейцев, вышедших на поиски того офицера связи ещё неделю назад, но до сих пор себя никак не проявивших.