|
Автор: Вадим Неворотин, Москва
Трудный путь к «Победе»
«Самая большая роскошь на свете – это роскошь человеческого общения»
Антуан де Сент Экзюпери
К написанию этого очерка меня побудил визит ко мне Уильяма Гарнера (США), первого иностранца, удостоенного звания «Снежный барс СССР». В компании с Николаем Черным, Олегом Галкиным и Игорем Гребенщиковым у нас состоялась очень интересная встреча альпинистов-ветеранов в канун празднования 100-летия отечественного альпинизма и 80-летия разгрома фашистской Германии.
«Снежный барс» — неофициальный титул у альпинистов, которым награждаются восходители на вершины высотой свыше 7000 м, расположенные на территории СССР.
Официальный список альпинистов, награждённых данным званием, включает и многих зарубежных альпинистов.
Всего звание «Снежного барса» за восхождения в период 1961—2023 годов присвоено 712 альпинистам. / В Шатаев./
Оригинал очерка Уильяма Гарнера опубликован в журнале National Geographic Traveler и WORLD. National Geographic, август 1986, High Roud to Victtory.pdf
Обращает внимание на себя очень уважительное отношение Уильяма Гарнера к роли СССР в победе над фашистской Германией во Второй мировой войне.
Вот как выглядит перевод очерка с незначительными добавлениями.
«ТРУДНЫЙ ПУТЬ К «ПОБЕДЕ». Советские и американские альпинисты восходят на пик Победы.
Автор: Уильям Гарнер, Фотографии: МЕДФОРД ТЕЙЛОР.
Уильям Гарнер — специалист и консультант по советским международным и военным вопросам. Свободно говорит по-русски и совершил более десятка поездок в Советский Союз.
«Погружаясь в зыбкое снежное море, я тщетно пытался разглядеть наши палатки в нескольких милях отсюда, на ледяном гребне под нами. С наступлением ночи температура воздуха опустилась до минус 30 градусов F (-35 градусов по Цельсию), а порывы ветра достигали 80 миль в час, и на наших носах и лицах начали образовываться зловещие белые полосы льда. Мой советский партнер по связке Виктор Масюков держался крепко, хотя порывы ветра иногда сбивали меня с ног. Около десяти часов вечера, измученные 14-часовым непрерывным сражением в разреженном воздухе, мы прекратили поиски палаток и собрались вместе, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.
Мы, трое американцев и 12 россиян, заплутали на высоте 23 000 футов (6900м) на пике Победы в Советской Центральной Азии. Некоторые из нас думали, что мы уже миновали палатки, другие — что палатки унесло ветром. Мы начали обсуждать настоятельную необходимость вырыть снежные пещеры для укрытия.
Внезапно Паша Чочиа закричал, что Олег Борисёнок — ветеран 27 восхождений на вершины более 7000 метров (22 965 футов) — только что упал с карниза примерно в 20 футах от того места, где я стоял. Я едва мог разглядеть Пашу сквозь пелену снега, когда он удерживал сильно пошатнувшегося Олега на краю пропасти высотой в милю. Падение Олега еще больше истощило и без того скудные запасы физической и умственной энергии у всех присутствующих. Я помню, как в тот момент я внезапно осознал, что некоторые из нас могут не пережить холодной ночевки.
Дэвид Брэшерс. Советско-американская команда приближается к вершине пик Победы высотой 24 406 футов вдоль опасного горного хребта, отделяющего Китай слева от Советского Союза. За восхождение на четыре высочайшие вершины СССР американцы Уильям Гарнер(№177) и Рэнди Старрет (№178) получили заветную награду (вверху), которая дает им звание «Снежного барса».
Убедившись, что палатки еще впереди, Дэвид, наш американский кинооператор, проявил инициативу. Он передал мне свой рюкзак с кинокамерой и присоединился к Николаю Черному и Валентину Иванову, двум руководителям советской команды. Трое ветеранов восхождения на Эверест — двое россиян и единственный американец, который поднимался на него дважды, — вместе отправились на поиски нашего потерянного высокогорного бивуака. Остальные из нас продвигались более осторожно, держась подальше от гребня с карнизами между Китаем и СССР.
По иронии судьбы, нам потребовалось всего 20 минут, чтобы найти наши палатки, которые находились всего в нескольких сотнях метров за следующим взлетом. Пик Победы — коварная гора, на которой погибло около 45 советских альпинистов, сыграв с нами злую шутку, позволила нам победить.
На сегодня 1029 чел.восхождений и 84 погибших (В.Шатаев)
Дэвид Брешерс, Рэнди Старрет и я, мы, трое американцев, только что стали первыми жителями Запада, совершившими восхождение на пик Победы. Это самая северная гора в мире высотой более 7000 метров, расположенная в Тянь-Шаньском хребте Центральной Азии.
Для нас с Рэнди это восхождение стало кульминацией нашего четырехлетнего стремления стать первыми за пределами Советского Союза, кто заслужил звание Снежного барса (Snow Leopards) и знак Советского спортивного комитета, которым награждаются те, кто поднимается на четыре высочайшие советские вершины: пик Коммунизма (24 590 футов), ик Победы (24 406 футов), пик Ленина (23 405 футов) и пик Корженевской (23 310 футов). Пожалуй, больше всего нас порадовало то, что мы достигли этого в совместной советско-американской экспедиции вместе с 12 советскими альпинистами мирового класса, среди которых было несколько наших близких друзей.
Впервые я узнал о пике Победы на обеде в Москве летом 1981 года, когда Борис Гаврилов, который дважды поднимался на четыре высочайшие вершины, показал мне фотографии нашего будущего маршрута на пик Победы. Он рассказал мне о трагедии своих друзей, которые достигли вершины, но потом погибли от переохлаждения ниже вершинного гребня.
Руководители: Б.Гаврилов, М. Монастырский, А.Овчинников, О.Борисенок
Участники: В Масюков, Н.Черный, П.Чочиа
В тот год я был в Советском Союзе в качестве стипендиата по обмену, работая над своей докторской диссертацией о советской оборонной политике. После ужина я сразу же позвонил домой Рэнди, моему многолетнему партнеру по восхождениям и адвокату в суде в Вашингтоне, округ Колумбия. Рэнди согласился в качестве первого шага совершить восхождение на пик Коммунизма следующим летом. “Я давно хотел совершить восхождение на него”, — сказал он. Так началась наша программа — стать «Снежными барсами».
В 1982 году мы с Рэнди поднялись на вершину пик Коммунизма. Поскольку нас было всего двое американцев, совершавших восхождение, а я мог говорить по-русски, мы вскоре подружились с советскими альпинистами, среди которых были Олег Борисёнок и Виктор Масюков, с которыми позже нам предстояло совершить восхождение на пик Победы. В 1984 году мы вернулись на Памир и за одно лето поднялись и на пик Ленина, и на пик Корженевской. Осталась только одна вершина — пик Победы.
Эта вершина была так названа в 1946 году в ознаменование победы Советского Союза во Второй мировой войне». В 1955 году попытка восхождения на пик Победы закончилась катастрофой, когда 11 членов экспедиции погибли во время снежной бури. Только в 1956 г. советская команда под руководством Виталия Абалакова в конце концов успешно достигла вершины. Но вершина оказалась подходящим символом жертв советского народа во время войны: около 180 советских альпинистов поднялись на пик Победы, а 45 человек погибли при попытке восхождения. (до 1985 года).
Пик Победы — горная вершина высотой 7439,3 метров, хребта Кокшаал-Тоо, высшая точка Тянь-Шаняи Киргизии. Пик расположен на границе Киргизии и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая, в хребте Кокшаал-Тоо, к востоку от озера Иссык-Куль, в 16 км юго-западнее пика Хан-Тенгри. Превышение над восточной точкой вершинного гребня - 7-12 метров. Расположение: Киргизия (на киргизско-китайской границе)
Из письма Владимира Бирюкова Шатаеву:
- «Сегодня, вместе с геодезистами, мы посмотрели снимки с самолета и из космоса массива пика Победы. Мы еще определили, что самая высокая точка Тянь-Шаня 7439,3 м находится на западной оконечности гребня (там, где мы были в 1981 году). Но превышение небольшое - 7-12 метров.) Координаты: 42.05 градусов с. ш. 80.183333 градусов в. д.»
Существуют другие мнения (Валентин Божуков, Глеб Соколов).
19 сентября 1938 года советские альпинисты Леонид Гутман, Евгений Иванов и Александр Сидоренко под руководством А.А. Летавета совершили первовосхождение на вершину. В 1956 г. восхождение было повторено по северному ребру с ледника Звёздочка командой под руководством советского альпиниста В.М. Абалакова.
Поскольку нашей следующей целью был пик Победы, мы с Рэнди обратились к Михаилу Монастырскому, директору советских международных альпинистских лагерей в Москве. Несмотря на склонность к авантюрам, Михаил так и не стал альпинистом, поскольку после Второй мировой войны у него вместо правой ноги был протез. Он показал нам стальную капсулу, которую советские альпинисты изготовили из металла, оставшегося после решающей Сталинградской битвы 1942-43 годов. Внутри был мешочек с землей с Мамаева кургана, мемориального кладбища русских, погибших под Сталинградом. Следующим летом, как рассказал нам Михаил, советские альпинисты планировали установить капсулу на вершине пика Победы в ознаменование 40-й годовщины победы союзников над Германией в 1945 году. Держа капсулу в руке, я спросил Михаила: “Можно мне взять её с собой?” Он с радостью согласился.
В начале 1985 года Советский спортивный комитет начал организовывать первую совместную советско-американскую экспедицию на пик Победы . Наша команда прилетела в Москву 22 июля. Мы с Рэнди были рады узнать, что наши старые друзья Олег и Виктор будут среди наших коллег-альпинистов.
Анатолий Овчинников будет общим руководителем экспедиции, а Николай Черный из Спорткомитета — капитаном команды на горе.
Начало мероприятия было положено на северном Памире под пиком Ленина.
Трагедия и надежда встречаются в долине, куда экспедиция отправилась для подготовки и акклиматизации. Как и все иностранные альпинисты, американцы собрались в Международном альпинистском лагере в центре долины Ачик - таш.
Здесь расположен Мемориал в память о восьми лучших женщинах-альпинистках СССР, погибших в 1974 году при восхождении на пик Ленина. Их гибель нанесла сокрушительный удар по женскому альпинизму в Советском Союзе.
Нашей первой задачей было приспособить наши организмы к большой высоте. Мы не брали с собой кислород. Мы решили акклиматизироваться по советской системе в течение двух недель на пике Коммунизма на Памире.
В отличие от подхода, который иногда называют “ поднимайся выше, спи ниже”, русские считают, что акклиматизация достигается более эффективно, если спать постепенно выше уровня комфорта и периодически возвращаться в базовый лагерь, чтобы эти “прививки” вступили в силу. Во время наших акклиматизационных восхождений мы провели две ночи на высоте 18 000 футов, еще четыре - на фирновом плато пикаКоммунизма на высоте 20 000 футов и одну - на высоте 22 000 футов.
Однако наше пребывание на Памире на Фортамбеке не было сплошной работой. Во время вечерних песенных фестивалей в базовом лагере жена Рэнди, Маргарет, передавала по кругу свою гитару, в то время как Дэвид рассказывал русским истории о своих восхождениях в Гималаях. Мы быстро подружились, зная, что скоро будем держаться заодно на очень опасной горе.
С Памира мы пролетели около 400 миль до пика Победы через города Ош и Пржевальск. На Ошском базаре мы запаслись дынями и другими свежими фруктами, за которые узбекские продавцы с улыбкой отказались от платы, когда я сказал им, что я американец.
14 августа вертолет доставил нас в наш лагерь на леднике Иныльчек, под неприступной громадой пика Победы. Там мы встретили нашего друга Виктора Масюкова из советской команды, которая в течение месяца пыталась собрать как можно больше тел погибших, оставшихся на горе от предыдущих экспедиций. Буря за бурей загоняли команду в снежные пещеры, не позволяя ей подняться выше, чем на высоту 19 000 футов. Один участник сломал ногу, другой - несколько ребер.
Мои собственные надежды начали таять, когда эта сильная команда советских альпинистов потерпела неудачу. Но 47-летний Виктор и еще несколько человек остались, чтобы присоединиться к нам. “Этот год может стать моим последним шансом”, - сказал мне Виктор. “Я, конечно, не могу позволить вам попробовать это без меня!”
Должны ли мы это вообще попробовать? Это стало центральным вопросом следующего дня. На нашем утреннем совещании, несмотря на первый день ясного синего неба, огромный горный опыт говорил, что этого делать не следует.
“В условиях сильного снегопада у нас практически нет шансов на успех на пике Победы в оставшиеся две недели" - заявил руководитель экспедиции Анатолий Овчинников. Вместо этого он порекомендовал нам отправиться на соседнюю гору — пик Хан-Тенгри, пятую по высоте вершину Советского Союза, всего в пяти метрах от высоты 7000 метров.
Николай Черный был еще резче: “В прошлом году на "Победе" была отличная погода и снежные условия, и шесть альпинистов погибли. В этом году условия самые плохие на моей памяти. Шансы минимальны”.
Время от времени нашу беседу прерывал шум лавин далеко над нами. Они подчеркнули иронию нашей ситуации: несмотря на обильные снегопады в последние недели, на самых опасных склонах, на высоте от 16 000 до 19 000 футов, не сходило ни одной крупной лавины. “Что вы, американцы, хотите сделать?” - спросил Анатолий.
Окончательное решение о восхождении на любую гору является как глубоко личным, так и трудным групповым решением. Каждый альпинист не только рискует собственной жизнью, но и берет на себя большую ответственность перед товарищами по команде.
“Давайте подумаем об этом до завтра”, — сказал я, размышляя, стоит ли нам все-таки подниматься на Хан-Тенгри.
В тот день трагедия изменила мои взгляды: огромная лавина на Хан-Тенгри унесла жизни двух советских альпинистов. Это событие, казалось, уравняло опасности обеих вершин. В любом случае, как сказал Рэнди в тот вечер, “Я скорее готов потерпеть неудачу при попытке подняться на пик Победы, чем добиться успеха на Хан-Тенгри”.
Несколько наших советских товарищей по команде согласились, но они ясно дали понять, что нам, американцам, придется решительно выступить, чтобы отказаться от выбора пика Хан-Тенгри в качестве цели восхождения.
Утром в день нашего первоначально запланированного выхода на восхождение я сел рядом с Анатолием, который грел руки о чашку горячего кофе, пока солнце поднималось на безоблачном небе. Я сказал ему, что мы все обсудили и хотели бы, по крайней мере, пройти 12 миль по ледникам и проверить состояние снежного покрова на Победе на месте.
Анатолий согласился. «Но это отняло бы у нас два дня и исключило бы любую реальную возможность восхождения на Хан-Тенгри», — предупредил он. Валентин Иванов, наш старший тренер, и дал свою оценку шансов на победу: “Даже такая ясная погода не сможет изменить ситуацию с лавиноопасностью еще на несколько дней”, - сказал он. “Непогода вернётся, осталось слишком мало дней. В лучшем случае у нас есть 4-процентный шанс на успех”. Но по улыбкам моих советских товарищей по команде я понял, что важное решение принято: советско-американская команда пойдет на это.
В ту ночь под звездным небом мы отмечали наше прибытие в первый лагерь на северном склоне пика Победы. Наши советские товарищи по команде взяли с собой почти всю еду, чтобы оставить место для нашего кинооборудования. Мы были поражены разнообразием угощений, замечательных по любым альпинистским меркам: красной и черной икрой, вяленым окороком, который они называли салом, вяленой и соленой волжской рыбой и черным хлебом. Чтобы не отстать, мы воспользовались нашим запасом старых американских закусок — острым соусом и желейным пудингом.
“Хороший пищевой краситель для подачи сигналов на снегу в экстренных случаях”, - фыркнул Николай. Но больше всего ему нравилось дразнить нас американскими технологиями. Когда мы похвастались невероятной прочностью нашей 5,5-миллиметровой кевларовой веревки, он в шутку спросил: “Зачем вам вообще понадобился этот моток бечевки?” Но он не смог скрыть своего искреннего восхищения палатками «North Face dome», которые мы привезли в качестве подарков для команды.
Следующие два дня мы поднимались к лагерю на высоте 19000 футов по ледяным стенам и по следам схода лавин. Рэнди и я, связанные веревкой, шли вместе, держась за Олегом. В какой-то момент мы подошли к 40-футовому ледяному выступу. Олег исчез прямо над ним. Рэнди заметил тропу с правой стороны и исчез там. Сквозь свистящий ветер я вскоре услышал, как они оба кричат мне с противоположных сторон — один по-английски, другой по-русски, — указывая, куда мне идти. После безуспешной попытки перекинуть веревку Рэнди обратно, я начал цепляться кошками, поднимаясь прямо вверх по закрепленной веревке, которую он сбросил. Внезапно я оступился. Когда Рэнди натянул мою страховку, веревка дернулась вправо, а затем отбросила меня на стену на десять футов ниже. Я встряхнулся и начал подниматься с правой стороны. Тут подо мной появился Дэвид. «Почему бы тебе не попробовать подняться прямо?» — дружелюбно предложил он. «Больше никаких советов!» — прорычал я.
Дэвид быстро доказал русским, что он является не только кинооператором. В связке с Валерием Хомутовым и Владимиром Пучковым он в полной мере выполнял свою долю лидирования по снегу глубиной по пояс. Он также проверял структуру снега на предмет лавинной опасности, выкапывая контрольные шурфы, и по очереди отправлялся в одиночку на 300-футовых двойных веревках через глубокие трещины на склонах. Если бы лидера унесло и засыпало, веревки могли бы направить спасателей к месту, где его нужно откапывать.
В лагере на высоте 19 000 футов мы вытоптали площадки и закрепили наши палатки с помощью ледобуров всего за несколько минут до начала бури. Ночь, день и еще одну ночь мы провели под метровым слоем снега. Внутри мы мрачно жевали печенье и черную икру, размышляя о том, что делать, когда буря утихнет.
“Спускаясь сейчас, мы рискуем почти наверняка попасть под лавину”, - предупредил Николай Черный. Из-за снежного покрова над нами было невозможно ничего разглядеть — не говоря уже о масштабе - 4000 футов отвесных скал и льда, которые отделяли нас от западного хребта Победы.
Мы с Дэвидом обсуждали планы в палатке Николая, когда вдруг услышали сквозь шум бури слабый крик Рэнди: “Пока вы, дураки, там болтали, меня в палатке наполовину завалило лавиной!”
Нигде не было безопасно. Рэнди, пока его не засыпало, был за то, чтобы оставаться на месте. Дэвид посоветовал нам спуститься, если условия не улучшатся. Я проголосовал за то, чтобы подниматься. “Вы ни черта не знаете о лавинах!” - запротестовал Дэвид. Это было правдой. Наверное, я просто чувствовал себя счастливчиком.
“Что американцы собираются делать?” По радио раздался голос Анатолия Овчиникова из базового лагеря. Николай с отвращением ответил: “Вы же знаете эту сумасшедшую американскую демократию — у каждого есть свое мнение!”
Удача восторжествовала. Буря закончился сильным ветром, который расчистил путь через обледенелые скалы над нами. Оглядывая местность, Валентин объявил: “Наши шансы на восхождение на вершину увеличились до 5 процентов!” Но наша уверенность возросла. Два дня спустя мы могли обозревать китайскую территорию с вершины Важа Пшавела западного хребта высотой 23 000 футов и шутить о том, что можем спуститься в ресторан "Синьцзян". Мы разбили лагерь на полпути вдоль этого гребня, всего в 1400 футах по вертикали от вершины. Идти было недалеко, но все-таки еще четыре мили до того места, где начинался крутой подъем к самой вершине.
В ту ночь Дэвиду и Рэнди пришлось снабдить меня грелками, чтобы унять дрожь после того, как я слишком долго пробыл в палатке наших советских друзей. Несмотря на головную боль на большой высоте и периодическую рвоту, я был явно перевозбужден ожиданием того, что наша мечта вот-вот осуществится.
“Если Бог будет милостив, погода продержится”, - заметил Олег, когда на следующее утро мы двинулись к невидимой вершине под легким снегопадом. Но вскоре поднялся ветер. Около полудня мы остановились передохнуть и перекусить. Далее я увидел погибшего альпиниста: застывшую бесформенную фигуру, сидящую всего в сотне ярдов от меня. Никто ничего не сказал о нем. Мы никак не могли спустить это тело вниз и по молчаливому соглашению оставили его в покое. Но это зрелище побудило Николая предупредить нас: “Многие погибли, возвращаясь с вершины после наступления темноты. Мы повернем обратно в 16:00”. В этот момент Паша спросил меня, может ли он пронести "Сталинградскую капсулу" остаток пути до вершины. Я согласился.
Мы с Рэнди связались для финального рывка. Дэвид с Валерием и Володей вышли вперед. Когда мы наступали на утрамбованный ветром снег, наши кошки почти не оставляли следов.
Я не сводил глаз с кровавого следа, который оставлял Рэнди. Его красный цвет становился ярче, что было опасным признаком того, что он мог исходить из легких. Когда я подошел к нему, чтобы проверить, как он себя чувствует, он яростно возразил: “Это кровь из носа, идем дальше!”
Дэвид и шестеро русских скрылись за самым дальним взлетом, в то время как Николай и еще пятеро отстали от нас. С затаенным беспокойством я наблюдал, как решительные шаги Рэнди привели нас к первому жандарму на вершине. Когда мы подошли, я услышал позади себя крик и, обернувшись, увидел приближающегося Виктора. Он отвязался от веревки Николая и Валентина. Я посмотрел на часы. Было 16:40, 22 августа 1985 года.
Час спустя Дэвид Бришерс и Юрий Голодов поднимают национальные флаги СССР и США на вершине. Надвигается непогода. Не в силах больше медлить, советские альпинисты поспешно заложили капсулу с землей из Сталинграда в ознаменование 40-й годовщины победы союзников во Второй мировой войне.
Рэнди крикнул, что видит остальных на другой стороне гребня, рядом со скалой впереди. Когда улыбающийся Виктор приблизился, я спросил его: “А не кажется ли тебе, что вершина выше?”
“Барс, - просто ответил Виктор, - мы прибыли!” Вдалеке Юрий поспешно закапывал капсулу, когда Николай подал сигнал перегруппироваться и спускаться.
После нашего мучительного ночного возвращения в верхний лагерь, когда мы с трудом нашли свои палатки, наш двухдневный спуск оттуда в базовый лагерь казался легкой мечтой. Мои мысли разлетелись в разные стороны, в то время как руки и ноги вошли в ритм спуска по скалам и снежным склонам. Последний день был безветренным, ясным и сравнительно теплым.
“Только один такой день за десять дней на Победе - это, должно быть, знак”, — размышлял Олег. Мирный поход в облаках, казалось, отражал наши мысли, которые были сметены начисто почти поражением, за которым наступила победа.
Победа, которую разделили все.
В тот вечер на приветственном банкете в базовом лагере американцы и русские произносили тост за тостом с шампанским. Чувства, стоящие за каждым тостом, были неполитичными и необычайно искренними. Многие поддержали послание, которое Дэвид, Рэнди и я оставили на вершине для тех, кто последует за нами:
- «Мы, американская команда, участвовавшая в первой совместной советско-американской экспедиции на пик Победы, поднялись на эту вершину, чтобы показать народам наших двух стран, как важно научиться рисковать вместе».
Согласно списку Владимира Шатаева в 1985 году взошли на пик Победы:
Олег Борисенок-3-й раз, Геннадий Богомолов, Юрий Голодов -2-й раз, Владимир Пучков-2-й раз, Валерий Хомутов, Павел Чочиа (СССР), Дэвид Бреширс (США), Николай Черный-2-й раз, Сергей Богомолов, Борис Ермаков, Валентин Иванов-2-й раз, Виктор Масюков, Рудольф Смирнов (СССР), Уильям Гарнер, Рэнди Старрет (США).
На вершине пика Победы Юрий Голодов и Дэвид Брешерс
День «Снежных барсов» - Уильям Гарнер, Юрий Голодов, Виктор Масюков, Рэнди Старрет
7 ноября 2924 года у Неворотина. Н.Черный, О.Галкин, автор, Уильям Гарнер (США), И. Гребенщиков на Песчаной. Встреча прошла в теплой, дружеской обстановке. Было выпито около 5 литров молодого вина из молдавской Изабеллы.
Американец был на высоте.
Так бы всегда русским с американцами.
Вершины «Снежного барса» Уильяма Гарнера
Пик Коммунизма, 7495 м.
Пик Ленина, 7137 м.
Пик Е.Корженевской, 7105 м.
Пик Победы, 7439 м. |
При вводе Логина и Пароля,
