|
Автор: Виктор Байбара, СПб
Клочок небес
(друзья уходят как-то невзначай…)
Совсем недавно попрощались с Эдуардом Мысловским, Виктором Власовым, Борисом Коршуновым – почти ровесниками юбилея советско-российского альпинизма. C ними я был в горах Кавказа, Памира и Тянь-Шаня. Э. Мысловский остался должен мне фото, которое он сделал в Ачик-Таше после Эвереста. Однажды я заметил, что он фотографирует меня. И на мой вопрос: «Зачем он это делает?». Ответил: «Для некролога»".
При восхождении на пик Победы я был в команде тренеров МАЛ, а Эдик тоже поднимался с командой МВТУ за нами. Каждый вечер Валера Путрин был с ним на связи вместо руководителя нашей группы Б. Студенина, которого было не оторвать от игры в преферанс с И. Степановым и с Ю. Голодовым. В конце связи Валера передавал рацию мне со словами: «Мысловский хочет пожелать тебе лично спокойной ночи». А у меня в ушах звучат слова Юли, жены Эдика, сказанные мне после его ухода: «Я счастлива, что он был моим мужем».
Виктор Власов, многолетний труженик МАЛ «Памир», надежный тренер-спасатель и талантливый человек, написал много стихов и книгу «Записки старого альпиниста». Борис Коршунов побил все рекорды при подсчете восхождений на высочайшие вершины СССР. Я с ним проработал много лет в МАЛ «Памир» и МАЛ «Тянь-Шань», но в мою жизнь он вошел в июле 1975 года, когда я готовил к захоронению тела 8 женщин, погибших на пике Ленина. Палатка стояла в стороне от лагеря МАЛ, и я торопился, находясь в моральном и физическом напряжении, закончить все к утру, так как запланирована была церемония прощания и захоронения погибших. Где-то около полуночи в гулкой тишине раздались чьи-то шаги. Я спросил: «Кто там?» (была команда никому в палатку не входить). Услышал ответ: «Мастер спорта международного класса Борис Коршунов», и он прошел дальше. До этого я о нем ничего не знал и никогда с ним не встречался.
Когда федерацией альпинизма Ленинграда руководил С. М. Саввон, а от Спорткомитета за альпинизм отвечал К. Б. Клецко, очень нравственно чтили память погибших и ушедших от нас альпинистов. Ежегодные лыжные мемориальные гонки были прекрасно организованы, и считалось за честь участвовать в них. И совсем не важно было, финишируешь ты первым или последним. Это уже в новые времена стали указывать, что они рейтинговые. Лично я всегда считал и считаю до сих пор, что главное – это пройти дистанцию в память об альпинистах. В 1973 году гонка памяти погибших на пике Коммунизма альпинистов ленинградского Спартака (50 км) А. Колчина, А. Боровикова и Б. Коржавина для меня была первой в череде последующих лыжных пробегов.
А. Колчин, А. Боровиков, Б. Коржавин
Самыми массовыми были мемориальные гонки памяти Юрия Логачева, мастера спорта, доктора физико-математических наук из Ленинградского университета. Когда собирались на старте, было ощущение единения альпинистского братства. На финише получали памятные фото. Я сохранил некоторые из них.
Мемориал Юрия Логачева
Запись на обратной стороне фото
Когда Юрий Джибраев возглавил Ленинградскую альпинистскую команду СКА, он также организовывал лыжные пробеги памяти погибших.
С изменением ситуации в стране, которое коснулось и альпинизма, когда многие хорошие альпинисты ушли в частный бизнес, дачное строительство и освоение зарубежных горнолыжных трасс, гонки памяти погибших альпинистов перестали быть объединяющим фактором. Пожалуй, последняя в Ленинграде гонка, когда было много участников-альпинистов, состоялась в 1995 году – это мемориал В. Балыбердина.
Впоследствии возглавившая Федерацию альпинизма Санкт-Петербурга Татьяна Тимошенко старалась сохранять прежние традиции ленинградско-петербургского альпинизма, но без поддержки еще действующих альпинистов старшего поколения и новых лидеров сделать это трудно. Перестав по возрасту участвовать в этих пробегах, я несколько раз приезжал в Токсово к старту этих гонок и видел, что это просто рейтинговые гонки, в которых бегут все, кто захочет. И не обязательно альпинисты. Спрашивал участников, знают ли они фамилии погибших альпинистов нашего города. Называли только В. Балыбердина.
Мы сами разрушили и продолжаем разрушать основы отечественного альпинизма, забывая, кто нас учил и кто был с нами в горах. Я высказываю свое личное мнение. В Иерусалиме есть Стена Плача или Место Стенаний. Для меня Стена Плача в прошлом – это были гонки и пробеги памяти погибших альпинистов. А сейчас – это желание рассказать о них.
Я много бывал в горах разных стран, совершал восхождения с иностранцами и узнавал, как они ведут себя в горах и обычной жизни. В 80-х годах я много работал в МАЛ «Кавказ». Подружился с немецким гидом Alfred Zangerle. У него были фантастические знания гор и высокопрофессиональное умение работать с участниками-клиентами в горах. Я многому научился у него, наблюдая, с каким терпением он возится с каждым участником. Баварская фирма Hauser загружала его группами.
Когда моя жизнь изменилась, и я стал по медицинским вопросам уезжать в Европу, то начал часто посещать Мюнхен, где жил Альфред. Его маленькая квартира дышала любовью к горам. Он показал мне Альпы, когда еще не было Шенгена и нужно было получить визы в разные страны.
Альпы. Виктор Байбара и Альфред Цангерле
В своей работе горного гида он больше отдавал, чем зарабатывал. Зная об индивидуализме западных альпинистов, при встречах с ним я видел обратное. Говоря о своих планах в городе, он показывал мне записи фамилий одиноких возрастных или травмированных альпинистов, которых он должен навестить: купить продукты или лекарства, отвезти к врачу…
Прошли годы, и он тяжело заболел – болезнь Альцгеймера. Нельзя было оставлять его одного дома. Его жена Ingrid нашла в баварской глубинке дом, хозяйкой которого была медсестра. Альфред жил в большой комнате, и его окружали ГОРЫ в виде фото, книги по альпинизму и даже предметы из альпинистского снаряжения. Я его навещал, часто звонил…
17 июля 2010 года
Незадолго до его кончины я спросил у Ингрид: «Кто-нибудь из альпинистов клуба DAV навещал его?». Она ответила: «НИКТО!». Проявляли внимание те, кого он водил в горах.
Позднее я получил от Ингрид вот это письмо (сразу даю его в переводе).
Есть такое понятие, как человеческий фактор, которое присутствует во всех странах. Я знаю некоторых хороших альпинистов в нашей стране, которые плохо видят, нечетко разговаривают, но у них доминантой в жизни остается альпинизм, и их родственники читают им новости на Mountain.RU. Для них звонки от друзей-альпинистов – как глоток свежего воздуха.
Открыв дверь в мою квартиру, можно сразу увидеть фотографии Дайнюса Макаускаса, и среди них вот эта, которую сделал Альфред, когда Дайнюс был с ним в Баварских Альпах.
И хотя Дайнюс остался в 1990 году на Дхаулагири («Дайнюс»), в моей жизни он всегда рядом.
На свой день рождения я получил от Дайнюса вот этот подарок.
Когда-то мы с ним бегали вот эти кроссы в Царицыно, и было много участников.
Я надеюсь, что в год печального юбилея трагедии на пике Ленина в 1974 году на старт придет много альпинистов из нового поколения – ведь это пробег не для рейтинга, а для осознания себя как человека.
В. Байбара и Д. Макаускас (MAKAIBARA)
P.S.
Друзья уходят – кто же остается?
Друзья уходят – кем их заменить?
Посмотрев, как проходил вечер в Москве, посвященный 100-летию отечественного альпинизма, я понял, что руководство Федерации альпинизма России предлагает теперь нашим альпинистам искать друзей среди клиентов из эверестовского «списка «Форбс» талантливого и трудолюбивого менеджера А. Абрамова. Возможно, это привлекательно лично для президента А. Слотюка, но у петербургских альпинистов, да и у альпинистов других регионов страны, совершающих восхождения по серьезным маршрутам без супергидов, совсем иная мораль и этика. Прекрасная встреча ветеранов свердловского альпинизма, записанная Д. Синицыным, совершивших много восхождений на пределе человеческих возможностей, лично мне показала, что я не одинок в своем понимании ушедшего альпинизма, когда боль утраты друзей-альпинистов проходит через оставшуюся жизнь.
Читайте на Mountain.RU:
|
При вводе Логина и Пароля,
