Автор: Андрей Петров, г. Москва

Директор аналитического центра Информационного агентства "Мобиле" Андрей Петров и сотрудник Национального космического банка Вячеслав Одоховский совершили летом 1999 года на Тянь Шане восхождение на пик Победа. Вот их рассказ об этом путешествии.

Выдержка из письма в редакцию: "Дорогая редакция! Данные материалы были опубликованы в газете "Модус", № 99, 100 и представлены на сайте Информационного агентства "Мобиле". С уважением, Андрей Петров"

"Не поднимешься в горы - не узнаешь высоту неба.
Не спустишься в бездну - не изведаешь толщу земли."
Китайская пословица

Подготовка

Как попасть на Тянь Шань? О, это просто. Надо позвонить Николаю Щетникову - руководителю киргизско-британской фирмы "Достук - трекинг". Главное - когда рейс вертолета на ледник? Когда обратно? Остальное ясно.

- Борт будет 30 июля - летит группа испанцев. Вам надо быть в Бишкеке 28 вечером. 29 - переезд в Каракол, 30 - в Мойдодыр. Сразу - перелет на ледник. Если непогода, задержки - то 31 июля. Обратно - 25 августа. А ты что хочешь?

- Все хочу. И Хан и Победу. Главное - Победа.

Если вы созерцатель, то будьте просто здоровы. Побродите на высоте четыре километра по ледникам Иныльчек, Звездочка. Среди причудливых ледяных узоров пробираются прозрачные потоки, спешат реки по ледяным желобам. То плавит жара на снежном склоне, а то вдруг повалит августовский снег. Под фиолетовым небом сверкает на солнце красавица-пирамида пика Хан Тенгри, хищно давит ледовая громада пика Победа. Ночью огромные звезды в невиданном множестве покрывают небо, срываясь порой с него лентами метеоров. И все это возможно за одни сутки.

Если вы хотите достичь вершин - то нужны годы тренировок и восхождений, снаряжение для хождения в горах. Изучить маршрут по отчетам и фотографиям. Продукты, газовые горелки, баллоны, палатки, веревки, аптечка, туалетная бумага. Составить "пилу" т.е. график акклиматизации - подъем и ночевки все выше, затем спуск на отдых в базовый лагерь. И запасные дни на непогоду. И оказывается, что месяц - это немного. А еще мемориальные таблички на скалах с именами погибших...

Пик Победа расположен на границе Киргизии и Китая. Он был найден в тридцатых годах и окончательно "опознан" как новая и высшая точка района в сороковых годах. По договору с Китаем граница проходит по высшим точкам - в то время по хребту Тенгри Таг с пиком Хан Тенгри (6995 м). Когда нашли новый, более высокий пик - перенесли границу. Китайцы считают это спорной территорией, но кроме льда и вершин здесь ничего нет. Новый пик назван в честь победы в Войне. Высота над уровнем моря - 7439,3 метра, самый северный семитысячник, самый холодный. И, пожалуй, самый страшный - на его склонах навсегда остались десятки альпинистов. Лишь немногих из них спустили вниз. Для большинства тех, кто здесь лег, Победа - вечный мавзолей. Только к началу семидесятых число взошедших превысило число погибших. Однако мечтают о восхождении сотни, ежегодно идут к Победе десятки людей из разных стран, но лишь немногие достигли вершины. В прошлом году не удалось никому. Я был на Победе в 1984 году, но только до Черного обелиска, это семь тысяч сто метров. Дальше здоровье кончилось. И вот, пятнадцать лет спустя, мы снова здесь. И цель - Победа.

Это другая страна, вокруг другие люди, изменился ледник, я почти забыл, как выглядит этот маршрут. Да и сам я другой - все-таки пятнадцать лет. Только вертолеты летают те же - МИ-8, прежнее мастерство пилотов, которые в туман способны сесть на пятачок. И прежняя осталась Победа.

В Бишкеке милиционеры активны - проверки документов, на вокзалах хоть не показывайся. Зовут в каморку около здания вокзала. Мало им документов, но при этом еще и в деньги лезут:
- А сомы вы меняли с рук? А где декларация на ввоз долларов в страну?
Все пересчитывают. Удостоверение корреспондента газеты "Модус" при Совете Федерации России вызывает заметное уважение. Нам возвращают все полностью.
- Ну, все нормально, вы не обижены?
- Ну что вы, что вы - служба есть служба.
До свидания. До свидания. И мы расходимся миром. А грузинские альпинисты потом жаловались, что у них отобрали в Бишкеке деньги и за вертолет им платить нечем.

Мимо синего Иссык-Куля маршрутка примчала нас в Каракол (бывший Пржевальск). Домостроительный комбинат без стекол, пустой. На следующее утро едем по трассе Каракол - Иныльчек. Когда-то это была горная дорога жизни - полколеса местами висело над пропастью. Теперь можно ехать в три ряда. За пять часов пути через перевал и вдоль могучей горной реки Сары-Джаз - ни одной машины. В поселке Иныльчек только туристы, в основном иностранцы. Горный комбинат полуразрушен. Одно из крупнейших в мире месторождений олова готово к эксплуатации. До развала СССР здесь жили около десяти тысяч горняков. Теперь здесь живет тишина.

Утром низкие облака опоясали горы, но вертолет взлетел и вот мы над долиной, покрытой сотней рек. Это прорвало озеро Мерцбахера. Его прорывает каждый год, порой не один раз. Плотиной служат нагромождения льда, тогда озеро поднимается и по нему среди летних айсбергов плавают туристы на надувных лодках. Потом перемычку прорывает - и грохочет поток по всей долине.
- Значит, Победа, говоришь. А есть ли у нас план?
- Я составил план. 11 августа мы тихо сидим в базлаге после заброски.
- Это хорошо. Мне тоже жена сказала - солнечное затмение, три планеты в ряд - в общем конец света будем встречать на базе.

Десятого августа с утра в метель мы спускаемся по снегам с высоты пять семьсот. Занесли в снежную пещеру продукты, газ, палатку. На перевале Дикий развиднелось и любопытство понесло нас налево, на ледник Дикий, а не вправо, на спуск по веревкам к леднику Звездочка. Ну, нам и досталось. Сначала спуск по ледовой стене, хорошо хоть кошки, веревка, крючья - все с собой. Потом долгий спуск по леднику среди огромных ледовых стен. Красиво. Вторая половина дня, все раскисло. Часа полтора ползем по леднику, проваливаясь в снег по пояс. Потом тащимся по льду с россыпями красных и зеленых камней, кутаясь в капюшоны от налетевшей пурги. К закату вышли на простор Иныльчека. Ровный казалось бы ледник раз за разом открывает перед нами долины рек среди ледовых стен, ледовые овраги преграждают путь, обходим ледниковые озера. К темноте я сломал одну кошку. Потом сел фонарь. Потом мы на ощупь приползли к лагерю. Подъем метров на двадцать казался самым трудным. Зато в палатке нас ждало пиво, а до одиннадцатого августа оставался еще целый час.

Одиннадцатого августа ничего особенного не произошло, разве что я починил кошку, разобрал видеокамеру, чтобы извлечь застрявшую ленту, да снегопад к вечеру завалил сугробами базовый лагерь.

Восхождение

14 августа. День первый.
Кажется, что весь снег уже выпал. Победа в облаках. Идти или не идти? Накануне снегопад опять завалил ледник, склоны гор. Очистили от сугробов прогнувшиеся палатки, их хозяева на восхождениях. Облака висят тонким слоем, в разрывах голубое небо. Солнце припекло, снег на склонах подтаял. По утренней связи питерцы и французы уговаривали вызвать борт на сегодня. Однако диспетчер на погранзаставе в Майдаадыре, откуда летает вертолет, категоричен:

- Мойдодыр - Базе один, вам будет борт 15 августа, завтра, завтра. Вверх дрова и газбаллоны, вниз 15 человек с рюкзаками. Сегодня борт пойдет только на ледник Комсомольский, снимать группу первовосходителей из Киргизии. Посмотрите вниз, виден ли там вход на Комсомольский? Как понял, прием.

Американец очень хочет улететь завтра. Трое его друзей сидят в ожидании погоды где-то под Хан Тенгри, а этому на них чихать - его друг в Караколе ждет. Или ему кажется, что ждет. Или он хочет, чтобы мы думали, что его кто-то там ждет. Рюкзаки получились куда легче, чем при заброске. Вчера в снегопад на Победу ушли испанцы и французы с гидами из Питера. Хоть снега протопчут. Ну, надо двигаться. Мы пошли вверх по морене, к ровной части ледника Иныльчек. Виталий крикнул из домика-столовой:

- Когда вас ждать?
- Ну, мы прогуляемся к Победе, где-то на неделю, до двадцатого августа.

Тропа по острому гребню боковой морены поднялась к вертолетной площадке, снег здесь уже растаял. Спустились к леднику, солнце припекло, пришлось раздеться. Ледник пересекли легко - тропа в снегу, русла рек засыпаны, вода притихла в ожидании таяния. Пока спускались к лагерю казахов, снизу приползла туча, все заволокло, посыпал снег. В огромной палатке-кухне Глеб Соколов, рекордсмен по забегам на семитысячники за один день, жарил картошку.

- Куда вы идете - вон метель на целый день. Да я вам точно говорю, не будет погоды, лучше возвращайтесь и пересидите. Кстати, сейчас там идут японки с гидами, уже четвертый день спускаются с вершины во главе с Юнко Табэй.
- Японо-матери - это не так плохо. Глеб, но ведь это неправильно - пятница, тринадцатое вчера было. Сегодня суббота, четырнадцатое, должно быть хорошо.
- Нет, не хорошо. Погоды не будет до вторника - ответил усатый гид иранцев. - Вот мы пойдем - погода будет. Аллах акбар, с нами зеленое знамя и два пулемета.
- А пулеметы откуда взялись? - Ну, мои парни так говорят. Раз Аллах акбар - значит и пулеметы. Шутка.
- А-а, хорошо шутите. Слушай, так вы может и тропу пробили? Это здорово. На заброске вдвоем месили снег как папы Карло. Глеб, а где твои новосибирцы?
- Сидят под Восточной Победой, не смогли вчера подняться по своим же веревкам. Еще день отсидки - и вниз. Точно вам говорю - состояние маршрутов плохое. А ваша палатка под ледопадом завалена, кажется каркас сломан. Так что смотрите.

Тут все полезли закрывать люк в потолке - внутрь повалил снег. Метель разыгралась. Мы попили чаю. Тащиться обратно два-три часа в пурге не улыбалось.
- Ладно, пойдем хоть посмотрим на палатку.

Мы вышли в метель к леднику Звездочка. Ветер в спину, снег не мешает. Вылезли на морену у разбитого вертолета и стали искать туры из камней, обозначающие тропу. Навстречу прошли два англосакса, кутаясь от ветра в капюшоны.
- Из ит поссибл то ричь Валиев бэиз кэмп ниа хеликоптер?
- Яа-яа - директли, коррект. Бай!

Два часа по каменистым моренам и вот нас обступили горы льда, разорванные трещинами. Флажки показывают путь в обход стен и провалов. Среди ледовых ручьев и озер, арок и ребер выходим к ровному льду. В метели за ледовым провалом показались люди - японки и казахи провели двенадцать дней на Победе, первые на вершине в этом сезоне. Мы машем друг другу руками. Кто-то из гидов кричит:
- Включите рацию!
- Да нет у нас рации - кричу в ответ. А на хрена нам двоим рация? Зачем птицам крылья? У группы испано-французов есть рация, если что - свяжемся.

Японки уходят вниз, к теплу, а нас впереди за снегопадом ждет Победа, огромная и непредсказуемая. Когда вверх вздымается трехкилометровая стена изо льда и снега, перепоясанная лентами белых и черных скал - ты не то чтобы муравей, но и назвать себя покорителем язык не повернется. Ледопад кажется близко, он виден сквозь снегопад. Однако это только кажется. До него еще часа два пути. Фантастическая Зона, показанная в "Сталкере", давно существует. Это высокогорная зона. Прямой путь здесь редко бывает самым коротким. Ловушки скрыты на каждом шагу. Трещины, провалы коварно прикрыты снегом. Внезапные обвалы и лавины давно ждут. Снегопад, ураганный ветер или жара; обледенелый фирн или снег по пояс сменяются порой в течение дня. Но "есть упоение в бою и бездны мрачной на краю...". Альпинист похож на сталкера. Многие стремятся к этой не сладкой жизни, думая найти здесь счастье. Может быть, они и правы. Инстинкт борьбы заложен в живом. Движение к вершине - не просто приближение к звездам, но и символ победы в вечной борьбе живого с неживым. Это отличается от победы над другими живыми существами - будь то охота или баскетбол или война. Борьба живого с неживым - это общее дело. Цель русского космизма - воскрешение всех умерших. Правда и здесь есть партнерство - не будь всех этих гор, морей, спортзалов, наконец - где бы мы были вообще? На этой высоте еще можно размышлять о вечном. Выше будет не до того.

К вечеру снегопад стих. За темной стеной ледопада розовым светом заката сверкают ребристые стены и снега Восточной Победы. Гребень ныряет за ледопад, там перевал Чонтерен, а затем выныривает слева сверкающей розовой вершиной пика Военных Топографов. Прошли ледопад, стемнело, достаю фару. Свежие снега ярко сверкают в свете луча. Переползаем по острому ледовому ребру огромный провал. Дальше ровная тропа в глубоком снегу пересекает трещины. Но вот наконец в свете фары из-под снега торчит купол палатки. Проваливаясь почти по пояс, вытаскиваем ее. Завалило капитально, хотя материя не намокла. Дуги из углепластика сломаны в двух местах. Снегопады свое дело сделали. Молча готовим ужин, съедаем и проваливаемся в сон. Тяжелый был день.

15 августа. День второй.
Утро великолепно. Встали рано - надо успеть пройти ледопад до солнца, до камнепадов. После снегопадов пойдут лавины. За ледопадом долина на перевал - это просто сковородка, днем жара. Тропа под пушистым снегом, но твердая, идти легко. Пройдя снежный склон, одеваем кошки под защитой скал. Выше нависают ледовые стены с блоками льда в многоэтажный дом. На чем они держатся? Топчем ступени в снегу к началу веревок. Пристегиваю жумар, самостраховку - и вперед. Кошки крошат лед, подтягиваюсь самохватом, повисаю на веревке, вбиваю кошки... Стенка переходит в склон, вот конец веревки, закрепляю самостраховку, перестегиваю жумар на следующую веревку.
- Перила свободны - кричу вниз.
- Понял - отзывается Слава.

Вторая, третья, четвертая веревка, перестежка прямо на ледовой стене. Плоский ледник далеко внизу. Мы вылезаем на склон. Веревки кончаются, снежная долина ведет к перевалу. Далеко внизу слышен шум вертолета - авиация пользуется погодой. Неделю назад мы здесь ползли по глубоким снегам, а сейчас идем по тропе, вокруг грандиозные ледовые провалы, над ними вздыблено широкое снежно-скальное ребро Важа Пшавела - там наш путь. Пояса белых и черных скал засыпаны снегом. Прошли снега и жару, вышли на перевал. По гребню - к пещерам, где второй день сидят наши с иностранцами. Алексей встретил нас чаем из термоса - весьма кстати. Здесь есть ветер и нет жары. Достали нашу заброску в фирменном пакете "Мобиле" и заняли "свою" пещеру. На одной из лежанок - полиэтилен. Я постелил сверху теплоотражающую фольгу - майлар, каремат, спальник. Разделся, надел теплые носки, спрятав влажные в спальник - к утру высохнут. Слава сушит носки над газом. У каждого свои причуды, благо газа много. Готовим обед и приглашаем Алексея - у них с продуктами проблемы. Потолок в обледенелых ячейках. Когда включили газ и начали готовить, с потолка закапало - в пещере хорошо в непогоду, но есть и неудобства.

На закате горы порозовели. Сверху пришли четверо армейцев из Алма-Аты, связанные веревками по двое. Они повернули почти от вершины - непогода.
- Так вы тропу по гребню оставили? - с надеждой спросил я.
- Это вряд ли. Когда туда шли - следов японок не видели, когда обратно шли - своих следов не видели. Снегопад наверху ежедневно все засыпает. Леша напоил армейцев чаем и они ушли вниз.

16 августа. День третий.
Проснулись с рассветом. Позавтракали, собрали рюкзаки и вылезли из пещеры. Соседи только зашевелились. Тропа видна, но все равно проваливаешься. Вышел на пологий гребень, у трещины пропустил Славу. Так, по очереди, мы добрались до последнего взлета, ведущего к пещерам. А, так наши соседи бодро чешут за нами. Когда гордый собой Мигель догнал нас, мы вежливо и ненавязчиво пропустили его вперед. Мигеля хватило шагов на сто и он, тяжело дыша, отошел в сторону. В глазах появилось уважение, которое проступало сквозь очки. Что парень, понял, каково лидеру? Дальше топтали снега втроем и вскоре поднялись к засыпанным входам в пещеры.

Пообедав, мы решили идти дальше, пока погода есть. Снег снова проваливается. Скалы кажутся близко, но идти долго. Вот и веревка, тонкая, но жумар держит. Начался подъем - вправо на плечо, затем в обход стенки, веревка уходит левее и норовит сбросить маятником на стенку. Но вот и полка. Пещеры уже под нами. Вверх, через скальное горло, уходят драные веревки. Я за пятнадцать лет почти забыл маршрут. С трудом вспоминаю эти скалы, но веревок тогда не было и мы страховали друг друга.

Вскоре мы расположились в палатке на снежной площадке и принялись готовить еду. Солнце с горизонта пробивает сквозь палатку. Долго и с удовольствием снимали закат. Облачка с Китая повисли над горизонтом, но не касались солнца. Погода завтра должна быть хорошая. В темноте ветер начал завывать где-то на стене Неру.

17 августа. День четвертый.
Ветер трепал палатку всю ночь. К утру стихло. Через вход намело снега на спальник и куртку. Хотелось пить. Ночью попил холодного сока из фляги. Очень холодно, палатка обмерзла изнутри. Солнце, небо чистое. Пока готовили завтрак, с Неру пошла пыльная лавина - где видеокамера? Суп закипел. Закрыть автоклав, минуты две прогреть - поднять давление, снять с газа и завернуть в пуховку, пусть доходит. На второй горелке растопили лед, сделали чай, затем воду, развели сухой сок во фляги - пить в пути. Собрали рюкзаки, одели кошки и в путь. Слева вдоль скал поднимается веревка. После крутого подъема вышли на горизонталь. Несколько старых ободранных веревок указывают путь. Подъем по скалам, приходится полазить, выдергивая веревку из-под снега. Наверху снежный нож между двух обрывов. Влево - к ледопаду, вправо - на ледник Дикий. Веревка висит, обеспечивая психологическую страховку - ну, ты вроде привязан и то слава богу. Так мы топчем снега, выдергиваем веревки из-под снега, где это возможно, смахиваем снег со скал, где надо и, шаг за шагом, меняя друг друга идем вверх, набираем высоту.

Уходят вниз ледники Дикий и Звездочка. Они тянутся как лапы вдаль к ледовой ленте Иныльчека, обнимают хребет, который кажется отсюда картофельной грядкой в снегу. Левее, за хребтами - ледник Пролетарский, а дальше - Комсомольский. Все эти ледники спускаются с нашего огромного хребта. За Иныльчеком гряда морены, там базовый лагерь, где наша палатка, наш дом. Дальше вытягивается херебт Тенгри Таг - в шеренгу построились острые вершины: пик Петровского, Горького, Чапаева, а на правом фланге - несравненная пирамида Хан Тенгри. Правее раскинулась гряда Меридионального хребта - купол Шатра, скальная башня пика Погребецкого, похожая отсюда на шлем воина. Когда-то я неделю провел на этой стене. Далее пик Дружба, правее - Военных Топографов и спуск к перевалу Чонтерен. Стену Восточной Победы закрывает крутой Северный гребень. За ребром лезем по крутому снежно-ледовому склону. Кошки сквозь снег достают лед. Наверху склон положе.

Выше на скалах видна веревка. Распутываю петлю на ледорубе и вдруг - слетает резинка с кисти, моя рукавица начинает кувыркаться по снегу. Я кричу, чтобы Слава задержал, но рукавица задумалась на миг - и полетела в другую сторону, решив украсить собой склон. Слава проводил предмет глазами:
- Что, рукавица? У меня есть запасная, непарная. Я потерял одну на спуске с Дикого при заброске, помнишь?

Он подошел, снял рюкзак, нашел рукавицу. Большая, с мехом и как раз парой к оставшейся. От скал с обрывками веревок выходим к площадке под огромным камнем - это ночевка на 6400. Отдыхаем, топим снег. Кажется, что тихо, но ветерок-то есть - вода не желает кипеть. Разводим сухой сок. Солнце уже над скалами гребня, там скрывается купол Важи. Снова в путь.

Очередные перила по крутому снегу к скальному поясу. Здесь скалы черные, а ниже были белые. Слава уходит вперед, а я оглядываюсь вокруг и вижу внизу группу людей. Сажусь отдыхать:
- Слава! Сядь отдохни - вон вторая смена идет. Мы ведь уже поработали - да?
Слава снизил темп. Вскоре ко мне вылезает Сергей Пензов. За ним еще четверо.
- Привет, как жизнь? Ну, теперь, вам тропить, сгоняйте Славика с тропы, а то ведь изойдет до вершины, если не остановить.

Слава сел у скал в снег и пропустил группу. Вскоре мы поднялись к башне. Подъем слева по стене - самое трудное место. По капюшону, по рюкзаку стучит ледовая крошка. Моя очередь лезть по заснеженной веревке. Далеко до верха, там солнце. Подтягиваюсь на жумаре, скребу по льду кошками, тяжело дыша ползу вверх. Рюкзак тянет, сердце колотится - высота под семь тысяч. Скользя по обледенелым скалам, перелезаю карниз. О - здесь уже не так круто. Вылезаю на склон и плюхаюсь в снег, рядом с остальными. Отдыхаем у флажка - он на спуске покажет путь.

Поднялись на площадку и решили ставить палатку. Группа Сергея пошла выше, за скальный пояс, но заночевали чуть выше нас. Очень устали, высота шесть семьсот. Долго ели и пили. Куски льда положили у входа - легче достать. Один плюс у высоты - ноги в двойных ботинках не отпотевают, сушить нечего.

18 августа. День пятый.
Ночевка на этой высоте прошла спокойно. Проснулись затемно и начали шевелиться. Погода ясная - надо идти на вершину, хотя это далеко. Вышли в восемь, через час прошли скалы и вышли на склон к снежный куполу. Долгий подъем тяжел даже по следам. Шаг - два-три вдоха. Еще шаг - еще два-три вдоха. Вот наша траншея зазубриной прорезает край гребня. Перелезаем - и все. Конец подъему, дальше огибаем купол, уходя влево. Вправо склон спускается к широкому гребню с огромными карнизами над ледовой стеной и поднимается к острому пику Неру. Он теперь ниже нас. С ледника Дикий его огромная стена, с гигантским висячим ледником, острыми гребнями и заснеженными скалами, грозно вздымалась до небес.

За куполом видим под собой склоны, которые обрываются на дно ущелья, там плоская река ледника, извиваясь змеей, течет меж хребтов. А дальше каменистая долина теряется в дымке. Это уже Китай, граница идет по хребту. В нашу сторону - стена. Идем по пологому склону, т.е. в Китае. Но на этой высоте бывают только альпинисты, а пограничники здесь не водятся.

Группу Пензова мы догнали в мульде у пещер в десять утра. Саша и Николай из Владивостока решили было здесь ночевать. Пензов, Миша и немец - идти дальше. У них траверс вершины, т.е. спуск с другой стороны, им надо идти вперед. Мы тоже должны идти - палатка далеко и отступать некуда. Впереди только Победа. Уговорили Сашу и Николая идти на гору сейчас, пока есть погода. Я пошел сзади - отличные точки для фото и видеосъемки. Да и топтать снег - я свою долю отпахал внизу, с запасом. Цепочка красиво растянулась по широкой спине гребня. Справа склон в Китай. Слева - нависают карнизы и стены обрываются вниз на три километра, до нашего начала пути. Но это путь спуска не для живых. По гребню шли долго. После взлета в обход огромного карниза открылся длинный спуск. Тропы нет, а есть жесткий снег. Вправо далеко вниз уходит склон. Срываться нельзя - полетишь в Китай до ледника. В конце спуска склон переходит в широкую седловину.

Первые подошли к Обелиску около часа дня. Здесь свистит пронизывающий ветер. Вот цепочка вытянулась по склону справа от Обелиска. Эта стометровая скальная башня от подножья кажется черным зубцом на гребне, поэтому ее называют Черный обелиск. Здесь же она коричневая и покрыта ребрами выветривания. Их причудливый выпуклый орнамент напоминает магические письмена. Отсюда подъем на гребень вершины и скала как бы охраняет подступы. Безжизненный пейзаж - снег и скалы вокруг, цепочка следов по склону нацелена в фиолетовое небо. Космической силы солнце слепит даже сквозь очки. Видеокамера показывает "конец пленки" - замерзла. Это место похоже на вход в ледяной ад заоблачных высей. Осязаемость запредельной межпланетной стужи, враждебной человеческому теплу, зрительно воплощена в явлении смерти. На снежной полке под скалой лежит тело, завернутое в обледенелую палатку. Это Илико Габлиани. Он лежит здесь с 1961 года. Ничто не изменилось в этом мавзолее, открытом космосу. Грузинские альпинисты не раз пытались снять тело, но Победа редко отдает тех, кто здесь лег. Спрятав видеокамеру иду к подъему. Шаг - три вдоха, еще шаг - четыре вдоха. Обелиск остается внизу. Далеко позади - купол Важа Пшавелы. Снежный склон заканчивается скалами. Высота семь двести. Остатки старых веревок показывают путь между скал, дальше вправо. Пересекаю снежный склон и перед скалой следы идут прямо вверх, на гребень. А впереди под скалой немец возится со своими штанами. Он машет мне рукой вверх - иди, мол, не мешай.

Поднявшись на гребень, ухожу вправо, потом вверх, под скалу на гребне. За снежным ребром - площадка под нависающей скалой. Уютное место, защищено от ветра. Сергей и Миша ставят палатку.
- Что, ночевать здесь будете?
- Да, нам завтра идти через вершину, отсюда удобно. Ты немца нашего видел?
- Видел. Он перед подъемом под скалой, дела у него. А вершина - за гребнем?
- Нет, до вершины отсюда еще часа полтора, если хорошо идти.

Полтора часа еще, а я думал, что мы у цели. Делать нечего. Здесь, на высоте семь триста, холод не ощущается, хотя средняя температура августа - минус двадцать градусов. Обойдя палатку, выхожу из-под скалы на крутой снег. Следы идут вверх на гребень. Вот уже палатка осталась внизу, а впереди - острый гребень и ветер. Под нами все заполнили облака. Перелезаю снежную стенку на гребне - справа, из Китая, налево - в Киргизию. Иду точно по границе. Внизу крутой склон, уходящий в облака, в пропасть, к леднику Звездочка. Гребень сужается в острый нож, круто обрываясь в стороны. По верху - как по лезвию. Приходится идти сбоку. Ноги вбиваю в правую стенку, а ледоруб, перевешиваясь через гребень - в левую. За спиной - Китай, перед лицом, за гребнем кутается в облака Киргизия. Тяну правую ногу вперед и вбиваю кошками в плотный снег, затем приставляю левую, затем переставляю ледоруб. Так, танцуя приставными шагами, метров сто пятьдесят. Они кажутся вечностью. Затем гребень расширяется в пологий склон. Выше по склону первая тройка подходит к скалам на склоне. Верх этого купола и есть вершина. Справа подходит скальный гребень из Китая, слева виден верх крутого снежного гребня от нас, с севера. Да, мы у вершины. Я иду по склону. Шаг - три вдоха, шаг - четыре вдоха. Одной рукой опираюсь о ледоруб, другой - о видеокамеру на животе. Так легче дышать. Обхожу скалы. На выступе ниже - подобие тура из камней - может быть, там есть записка? Еще выше, еще. И вот совсем пологая часть, на ней торчит черная скала. Подъем окончен.

Достаю видеокамеру, снимаю. Видно, как клубятся внизу облака, где-то у Обелиска. Скоро они доберутся сюда. Как спускаться будем, если следы заметет? Уже шесть вечера, до темноты менее трех часов. Иду к черной скале. Поднимаю белый камушек с черными прожилками, на память. Никаких эмоций. Да, это вершина. Мы здесь.

Пора вниз. Ветер усиливается. Тройка за скалой - ищут высшую точку, где тур из камней с запиской предыдущей группы. На длинном гребне несколько высших мест. Все их можно пройти только при траверсе. Это будет завтра для группы Пензова. Возвращаюсь к склону и иду вниз. Нож все ближе. Оглядываюсь. Сзади молча идут двое. Третьего нет. Иду вдоль ножа не спеша - жду. Сзади двое. Они догоняют, их лица мрачны и сосредоточены. Это Саша и Николай. Славы нет. Холодок заползает под пуховку. Почему они молчат, что случилось? В голове проносятся страшные мысли - куда? На северный гребень? Проклятая гора, сколько здесь уже лежит. Что сейчас начнется: безнадежные поиски под стеной, сообщить родным и далее лучше не думать. Надо забыть все, твердо втыкать ногу в следы, вбивать ледоруб, осторожно передвигаться дальше. Идти, идти спокойно. В конце ножа оглядываюсь:
- Где Слава? - и замираю в ожидании ответа.
- Да отстал он. Вон идет. Я втыкаю ледоруб, всматриваюсь - и правда, на склоне мелькает черная фигура.
- Ага, вижу, идет. Да какого же он там торчал. Слава Богу, а то я тут уже...

Замолкаю и иду дальше. Внутри облегчение и опустошение. Переживать некогда. Вот уже гребень шире. Вот и скала, спуск к палатке. Слава догнал нас.
- Ну ты куда пропал?
- Да я тур нашел, с запиской. Наши гиды написали, но про японок ни слова.
- Ну ты даешь. А нашу записку оставил?
- А как же. Что делать-то будем? Ночевать надо.

После вершины все хотят пить. Хозяева уже в палатке и угощают чаем. Разговоры недолги. Саша и Николай идут вниз, им только до пещеры. Нам идти далеко, мы остаемся. Хозяева не против, но им завтра рано вставать. Мы снимаем кошки, бахилы и забираемся внутрь. Ложимся валетом. Ботинки под голову, ноги засовываем между спальников. Тесно, но тепло. Небольшой перекус и вялые разговоры. Все устали.

19 августа. День шестой.

Я брел, стараясь попадать в следы, но их засыпал снег. Белая мгла окружает со всех сторон - сверху и снизу, спереди и сзади. Справа и слева в тумане скрыты обрывы и туда не хочется. Идти надо вперед. Несколько минут я пытался шагнуть. Бросишь комок снега - вроде след от него внизу. Бросишь рядом - след вверху. Получается, что это склон. Или трещина? До боли в глазах смотрю сквозь очки - матовая белизна это туман, или это снег? Неровности - это следы? Или не следы?

...Проснулись затемно. Сделали чай и стали собираться. Мужикам предстоит тяжелый день. Надо перейти вершину и уйти как можно дальше вниз - лучше до перевала Чонтерен. Пока вылезли из палатки, надели кошки - рассвело. Вскоре под нами Обелиск, рядом - две крохотных палатки. О, да это следующая группа перед восхождением. Спускаемся к палаткам. Там еще спят и приветствуют нас, не вылезая. Перед нами длинный-длинный подъем. Как противно идти вверх, когда вершина-то позади. Снизу поднимаются облака и когда мы бредем к следующему взлету вокруг все заволокло, посыпал снежок. И вот я один в тумане. Следы замело. Где вперед, где назад? Может быть, я иду вспять, в сторону Обелиска? Только бы на карнизы не выйти в тумане. Или я уже проскочил купол Пшавела, иду к вершине Неру? Мойша, ты уже Джавахарлал Неру? Не Неру, а Сару.

Пройдя на ощупь несколько метров, балансируя, как над пропастью, вдруг вижу, что стою на ровном снегу и впереди крутой подъем. Откуда он взялся? В изнеможении сел на снежный уступ, сбросив рюкзак. Ждать и ждать. Пока не раздует - никуда не пойду. Полная тишина, ни ветерка. Тепло. Я сижу в пустоте на высоте семь тысяч и размышляю о вечности. Вечность прошла и я услышал голос. Все правильно, в начале было Слово. Приехали. Скоро ангелы будут мерещиться. Сквозь туман донеслось:
- Андрей, ты где? Андрей!
- Где - где, в Караганде, а ты где?
- Да я вот, наверху. Поднимайся, тут метров двести до пещер.
- А-а, ну так бы и сказал. А то - где ты, где ты.

Я совсем забыл, как с этого взлета снимал панораму гребня и вершины Победы. Тяжело дыша, поднялся наверх и мы побрели по плато. Следы здесь еще не замело. Спустились в небольшую долинку. Гора снежных кирпичей - вход в пещеру. Залезли внутрь, сделали чаю. Тем временем снаружи раздуло. Обошли купол Пшавелы. Опять тяжело набирать высоту, хоть подъем и пологий. Но вот знакомый провал в снежном гребне. Шагнул - и под тобой склон, а внизу плоский ледник. Это все - это дорога вниз. Пусть там скалы, льды, веревки. Но этот путь вниз - как подъем из глубины на поверхность к воздуху и солнцу. Ледяной ошейник семитысячника разомкнут, тяжелые объятия высоты кажется готовы отпустить нас. И мы отрешенно шагаем по склону вниз к палатке. Вбивать пятку в снег четко, поглубже. Ледоруб твердо втыкать в снег. Склон уходит вверх. Пик Неру уже выше нас. Среди камней розовеет палатка, совсем близко. Под ногами почти вертикаль - круто. Три, пять шагов вниз - вот и все, склон пологий, ноги тонут в снегу. Подходим к палатке. По очереди заваливаемся спиной внутрь - снять кошки, завернуть их в бахилы и сунуть под полог. Можно залезть в спальник, вытянуться.
- Да, а по тридцать граммов коньяку в колпачок.
- Ну, за Победу. Нет, сначала за тебя. Перепугал ты меня наверху, когда отстал.
- Все равно, - за нашу Победу. А еще мед с орехами и еще по чуть-чуть. Вот теперь лампочка в животе зажглась. Можно спокойно топить лед для чая, для супа, дремать и думать лишь о том, как не опрокинуть на себя газовую горелку с котелком живительной воды.

20 августа. День седьмой.

К утру палатку наполовину замело. Расстегнул вход, нарубил кусков снега. Пока нес в кастрюлю - рука окоченела. Солнце не растопило иней на потолке. Самое трудное - одеть кошки. Бахилы смерзлись за ночь и кошки не держатся. Руки коченеют на морозном ветру. Запихнуть замерзший комок палатки в рюкзак. В путь, вниз, к теплу. Вот флажок у сброса. Наверху показались люди - группа Тотмянина. Без остановок переходим от склона к склону. Плавно съезжаю по веревке. Под нами - скально-снежный нож. Одна веревка, другая, вот и снег. Гребень здесь широкий, но влево склон ныряет вниз, под ногами ледник Дикий, отсюда кажется плоским. Выходим к скально-снежному сбросу. Навстречу поднимается колонна иранцев. Что надо говорить? Монинг? Бонжур? А, вспомнил:
- Салям алейкум!
- Алейкум ассалам! Ну, как сходили? Как вершина? - для иранца лидер говорит по-русски подозрительно хорошо.
- Да стоит пока, куда она денется. А-а, так это мы с тобой, что ли, разговаривали перед выходом? В очках-то никого не узнаешь. Как ваши пулеметы?
- Все при нас, мои парни пока идут нормально.

Иранцы и гиды лезут по перилам, а мы спускаемся рядом по снегу и скалам, не мешая тем, кто идет вверх. Без приключений спускаемся по старым, драным веревкам. Преодолеваем крутые скалы под свежим снегом. Неужели мы здесь поднимались? Уже под нами снежный склон к пещерам. Здесь никого. Тропы по склону нет, опять топтать снега. Снег уже мягкий, огромными комьями налипает на кошки. Приходится бить сбоку ледорубом, чтобы очистить. Вот последний спуск, еще двадцать шагов, еще десять - и сбросить рюкзак у пещеры на перевале Дикий. Здесь тепло, солнце. Пять двести - уже как бы и не высота. Все раздеваются. Можно видеокамеру достать. Вон та черная зазубрина - Обелиск, он опять черный. А был такой большой и холодный. Спуск с перевала - раскисший снег проваливается. Последнему, конечно, лучше - в этой команде я самый тяжелый.

На плато, как все, останавливаюсь. Снимаю все, до футболки с птицей "Мобиле" - жара просто давит. И за поворотом штиль. Размазываю снег по волосам, тру плечи, кладу на затылок. Только теплового удара не хватало. А утром пальцы от холода еле разгибались. Догоняю группу у перил. Все по очереди уходят вниз, исчезают за перегибом ледовой вертикали. Вот и моя очередь. Мокрая веревка шуршит по рукавице. Кошки в упор на склон, откинуться назад и скользить вниз. Ледник подо мною. Уже вечер, все прогрето. Авось ледовые глыбы не рухнут, авось пронесет. Одна веревка, вторая, третья. Перестежки проходят быстро. И вот приземляюсь в снег. Всей спиной ощущая давление ледовой стены, которая наблюдает за мной, быстро спускаюсь по следам.

Группа Николая остается на леднике - у Педро болят ноги. А мы пойдем вниз, к ночи доберемся. Прыгаем через трещины. Луна с гребня Победы освещает нам дорогу. В темноте подходим к лагерю Валиева. В большой палатке светло, гитара, песни.
- Привет! А вы откуда?
- Привет, а мы с Победы. Вот, к себе ползем потихоньку.
- О, давайте чайку попейте, вот сахар, конфеты-сухарики. Как сходили?

Луна освещает путь по леднику. Следы ведут на другой берег ледника, к черному склону. Часто отдыхаем, опираясь на палки. Потом луна ушла за гребень. Потом фонарь погас. Вяло переругиваясь, ищем выход на тропу с ледовых трещин. Потом долго и молча тащимся на ощупь по тропе. Темнота и тишина встречают нас в лагере. Сначала стащить осточертевшие ботинки, носки. Достать пиво, о - пиво! Переодеться - и спать.

Группа Пензова спустилась по нашим следам - за вершиной попали в лавину, легко отделались. Новосибирцы, которые шли им навстречу, летели в лавине полкилометра, потеряли снаряжение и ушли вниз. К счастью, все живы. Армейцы из Алма-Ата пошли снова на вершину - у них есть еще время. Удачи им.

Возвращение с вершин

Три дня на волшебном Иссык Куле пролетели незаметно. Солоноватая вода быстро зализала царапины на руках. К загорелым лицам добавились обгорелые тела. Позади прыжки с яхты в синюю прозрачную глубину, кувыркания с виндсерфинга.

В аэропорту "Манас" каждый год новые чудеса. В прошлые годы требовали заполнять декларацию, которую надо купить за доллар. Взятый в Москве бланк, даже на английском языке, не признают - только киргизский. Однако потом декларацию нигде не проверяют и мы этим воспользовались, сохранив доллары. В этом году декларации не нужны. Зато каждый вылетающий из аэропорта "Манас" старше двух лет должен заплатить сбор в 10 долларов! Как бы на реконструкцию аэропорта. Сто пятьдесят человек нашего рейса дают полторы тысячи - неплохой заработок. Женщина с двумя маленькими детьми в давке у окошка кассы почти в истерике:
- Да где я вам тридцать долларов возьму? Ведь это месячная зарплата! Стоимость килограмма перевеса багажа - более двух долларов. Ну, что же, на войне как на войне. Мы надеваем на себя тяжелые двойные ботинки, высотные куртки, в карманы которых помещается очень многое. Не первый год летаем. По расписанию прилет в Москву в десять вечера. Но керосин в Киргизии дорог. Посадку в Чарджоу на дозаправку мы не заказывали. И это длится долго. Пока получаем багаж в сверкающем европейским комфортом новом зале прилета аэропорта "Домодедово" - уже третий час ночи. "Бомбилы" тут как тут. Шестьсот рублей - и никаких проблем. Ну уж нет. В зале ожидания два часа пьем пиво, вспоминаем горы, ожидая первую маршрутку или электричку. Возвращение состоялось.