Всего отзывов: 4 (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

В Части 1 приведен текст облетевшего Европу сообщения о восхождении к вершине Эльбруса, предпринятом некоторыми участниками кавказской военно-научной экспедиции. Источником сообщения была газета «Одесский вестник», опубликовавшая переведенный на французский язык исходный текст заметки из газеты «Тифлисские ведомости».
Участники экспедиции, чьими свидетельскими показаниями мы располагаем, — это ученые Купфер и Ленц, путешественник Беш и тифлисский корреспондент А. Щ-в. Исторически важны также «ранние» пересказы Голицына и Потто. Часть 2 была посвящена материалам Беша и Потто, Часть 3 - рассказу Голицына. Нынешняя дискуссия — в связи с «громкой» корреспонденцией А. Щ-ва.

Венгерского туриста Яноша Беша, ходившего вместе с экспедицией генерала Емануеля, но на Эльбрус не поднимавшегося, удивило анонимное сообщение в газете «Одесский вестник»:

«Я с удивлением прочитал в Одесской газете заметку, перепечатанную из Тифлисской газеты, в которой Киллар описан горбатым и хромым. Не знаю, с какой целью тот милый корреспондент представил отважного кабардинца уродцем. Да, он невелик ростом, но крепок и без телесных недостатков.»

Этот любопытный пассаж [5, c. 96] сводит вместе два известных нам высказывания участников похода о внешности удальца-восходителя. Но что это за газета, что за сообщение, и кто его анонимный автор?

Газета «Одесский вестник» выходила с начала 1827 г., дважды в неделю, на 4 страницах в 2 столбца. Чинные официальные материалы подавались на русском и французском языках, в параллель по столбцам, прочие — «по предпочтению». Эльбрусскую заметку в № 79 от 2 (14) октября 1829 г. предпочли в экспортной, французской подаче: был выполнен перевод сообщения «Тифлисских ведомостей». Он был дан со ссылкой на источник, но без указания автора. Благодаря ему и узнала об эльбрусской экспедиции светская Европа (обратный русский перевод и европейские комментарии см. Часть 1).

Коллаж номера Одесского вестника с французским текстом заметки об Эльбрусском походе. Средняя часть текста в коллаж не вошла. Полный русский перевод – см. Часть 1

Беш заинтригован: кто же этот неполиткорректный, но удачливый корреспондент тифлисской газеты, с которым он, оказывается, терся бок о бок у Эльбруса и следил за восхождением?

1820-е - годы имперской экспансии России на Кавказе, но при этом здесь не издается ни один печатный орган. Не дело. Инициативу учредить в Тифлисе периодическое издание взял на себя граф Паскевич, с августа 1826 г. командир Объединенного кавказского корпуса и главнокомандующий Грузии: он поднял этот вопрос перед Главным штабом в Петербурге. После громкого политического выступления декабристов Николай I в. целях борьбы со злонамеренными лицами и охранения принципов самодержавия и православия утвердил новый цензурный устав. Создание официозной периодики при этом как никогда поощрялось, и ходатайство Паскевича, радевшего об удовлетворении интереса сограждан к вновь присоединенным «полуденным странам Кавказа», царь поддержал.

Обрамленный портрет начальника Объединенного кавказского корпуса графа И.Ф. Паскевича. Помещен в [6].

Тифлис был не только административным, но и культурным центром Кавказа. С центральными городами России он был соединен регулярной почтовой связью - «экстрапочтой Тифлис-Петербург», учрежденной в 1826 г. при открытии военных действий с Персией.

Газету по подобию столичных брендов нарекли «Тифлисскими ведомостями» и поручили выпускать «нарочито учрежденному для сего Комитету». Входили в него «по особым поручениям при г-не главнокомандующем находящиеся коллежский советник князь Палавандов (Палавандашвили) и коллежский асессор Санковский, переводчик канцелярии г-на главнокомандующего подполковник Бебутов, старший корпусной адъютант штаба капитан Сумбатов и адъютант тифлисского военного губернатора поручик Чиляев» -сведущие в журналистике и краевых вопросах люди. Каждый номер надлежало принимать военному губернатору Тифлиса. Утверждая в 1828 г. проект газеты, Паскевич призвал редакцию не ограничиваться Закавказьем, «присовокупляя также всё относящееся к кавказской области и астраханской губернии». Издание в результате приобрело статус общекавказского печатного органа.

В первые годы газета выходила еженедельно, в четыре страницы (в два столбца) обычного для того времени формата 34 х 23 см, и пользовалась реальным спросом - расходилось около тысячи экземпляров. Печатала она оригинальные материалы об истории, быте и нравах местных народов, художественные произведения, заметки посещавших Кавказ ученых и, конечно, военные новости. Всё это побуждало интерес к изданию со стороны столичной печати, и та охотно заимствовала «занимательные статьи, помещаемые в оном, которые все оригинальны».

Благодаря циркулярным предписаниям местных властей окружным начальникам и главным приставам о всемерной поддержке газеты, редакция Тифлисских ведомостей проблем с комплектацией корреспондентского корпуса не имела. Предварительно она ориентировалась на людей, постоянно работающих на местах или пребывающих на турецком фронте, а когда печатный процесс пошел, корреспондентами стали выступать также офицеры и военнослужащие Кавказского корпуса, связь с газетой они поддерживали через фельдъегерей и командируемых в тыл. Среди военных корреспондентов - по сути, собкоров - были и чиновники местной гражданской администрации, это поощрялось начальством. Один из таковых - А. Щастливцев, корреспондент Тифлисских ведомостей на Северном Кавказе.

В своих корреспонденциях из Горячеводска в августе 1829 г. Щастливцев «тонко подметил и живо передал некоторые характерные черты захолустной жизни северокавказцев» [8, c. 596]. Тогда же вышла и его заметка «Экспедиция к Эльборусу». Ее оформление в виде «отрывка из частного письма» - характерный журналистский прием, а указание лишь инициалов автора - повсеместное редакционное правило по отношению к собственным корреспондентам. Так и возник «некий аноним» А. Щ-в. Подлинное авторство Щастливцева в связи с его горячеводскими заметками удостоверяют материалы Института рукописей АН Грузии.

К сожалению, до середины мая этого года музейный отдел Ленинской библиотеки, в который включен архив Тифлисских ведомостей, закрыт, так что с обзором корреспонденций Щастливцева придется повременить. Однако есть возможность воспроизвести «эльбрусский отрывок» его «частного письма» по перепечатке в Санкт-Петербургских ведомостях.

Санкт-Петербургские Ведомости - газета № 1 Российской Империи. Объем и формат ее стандартны (от 4 до 8 страниц размером 37 х 25 см), сервировка мегаофициозна (программа «Время» отдыхает). Большей частью это выверенная официальная хроника плюс зарубежные, военные, академические и географические новости. Лишь в конце немного «разного». Даже теперь, через 200 лет, просматривая газету, рисуешь себе державный Петербург и видишь «согласную подконтрольность» его гражданской жизни. Санкт-Петербургские ведомости - очень ЧОПОРНАЯ газета.

«Корреспонденция» — одна из ее рубрик, характерные заголовки здесь - «Отрывок письма русского офицера из армии», а тексты - на колонку, реже полосу, и всё в них правоверное и верноподданическое. Газета охотно перепечатывает материалы Тифлисских ведомостей-либо в «корреспонденции» основного номера, либо на первой, специальной полосе «Известия из Отдельного Кавказского корпуса» в «Прибавлениях» (Приложениях).

Эльбрусское письмо А. Щ-ва плюс выдержка из письма Ленца академику Парроту — солидный вес в портфеле публикаций Санкт-Петербургских ведомостей 2-й половины 1829 года - целых два выпуска по ? полосы каждый. При небольшом объеме издания это много, это признание масштаба и значимости военизированной научной экспедиции. Больший объем в том полугодии получили лишь две «географические» публикации с продолжением в нескольких номерах («Путешествие доктора Шегрена для исследования обитающих в России народов Финского племени» и «Наблюдение русского офицера в Варне»).

Вот перепечатанный Санкт-Петербургскими ведомостями «отрывок из частного письма» А. Щ-ва и вышедшее ему вслед, через пять номеров, «извлечение из письма г-на адъюнкта Ленца к г-ну академику Парроту». С этим «извлечением» я забегаю вперед: документы Ленца, главного свидетеля в «деле об эльбрусском восхождении» - отдельная тема. Но данный тандем — два «смежных» материала одной и той же газеты, к тому же Ленц здесь поправляет А. Щ-ва в связи с интересующими Паррота (наставника Ленца по академии) данными высотных измерений.

Коллаж номера С. Петербургских ведомостей с перепечатанной из Тифлисских ведомостей эльбрусской корреспонденцией. Средняя часть текста в коллаж не вошла. Полный текст – см. ниже.

ЭКСПЕДИЦIЯ КЪ ЭЛЬБОРУСУ
(Отрывокъ изъ частнаго письма)

«Экспедицiя наша, подъ личнымъ начальствомъ Генерала отъ Кавалерiи Эмануеля, выступила съ Горячихъ минеральныхъ водъ къ Эльборусу 26-го Iюня. Съ нами отправились прибывшiе изъ С. Петербургской Академiи Наукъ Господа: Ординарный Профессоръ Минералогъ Купферъ, Хранитель Академическаго Музеума Зоологъ Менетрiе, Физикъ Адъюнктъ-Профессоръ Ленцъ, Докторъ Ботаники Мейеръ из Дерпта и Горный чиновникъ изъ Луганскаго завода Оберъ-Гиттенъ-Фервалтеръ Вансовичь. 8 Iюля, преодолѢвъ всѢ трудности въ пути, прибыли мы къ подошвѢ Эльборуса и расположились лагеремъ при рѢчкѢ МалкѢ. ВсѢ тяжести оставлены были въ вагенбургѢ за 15 верстъ до Эльборуса, а одно орудiе довезено было на 8 верстъ от мѢста, гдѢ поставленъ былъ лагерь. Крутизна спусковъ и подъемовъ, и теснота тропинокъ, проложенныхъ по быстрымъ покатостямъ горъ, препятствовали пробираться далѢе иначе какъ пѢшкомъ или верхами на легкѢ — но по всей дорогѢ мы не встрѢчали однакоже нигдѢ тѢхъ непроходимыхъ болотъ и вообще естественныхъ препятствiй, которыя по описанiямъ Клапрота и другихъ путешественниковъ должны находиться в окрестностяхъ Эльборуса.
«Погода намъ не благопрiятствовала: ежедневные туманы и дожди затрудняли путь нашъ. Прибывъ къ подошвѢ Эльборуса, мы предполагали дождаться хорошей погоды но к общему удовольствию нашему, на другой день с разсвѢтомъ небо прояснилось, облака совершенно исчезли и двуглавный Эльборусъ открылся предъ нами во всемъ своемъ блескѢ.
«Господа Академики рѢшились воспользоваться столь благопрiятнымъ временемъ для исполненiя своего предпрiятiя. Мы поспѢшили снабдить их всѢмъ нужнымъ къ совершенiю столь труднаго пути, то есть: заготовили имъ шестовъ, кольевъ, веревокъ и проч. Для сопровожденiя ихъ дано имъ нѢсколько человѢкъ Черкесъ и охотниковъ изъ Козаковъ. В 9-ть часовъ утра сiи Господа выступили из лагеря и къ вечеру достигли только до перваго снѢга, гдѢ и расположились ночевать, поднявшись всего верстъ восемь. На другой день (10-го числа), в 3 часа по полуночи, пустились они далѢе. Утреннiй мороз много имъ способствовалъ и они подвигались довольно успѢшно но чѢмъ далѢе тѢмъ шествiе их становилось медленнѢе, ибо снѢгъ таялъ от солнца и обрушивался подъ ногами. Наконецъ стали они довольно часто останавливаться для отдыха, и растянулись на небольшiя отделения. — Мы, оставшiеся в лагерѢ, с крайнимъ любопытствомъ наблюдали медленное шествiе сихъ странниковъ. К 9-ти часамъ утра, прошедъ гораздо болѢе половины горы, расположились они за скалами отдыхать и скрылись отъ насъ совершенно. Спустя часъ времени явился изъ за скалъ одинъ только человѢкъ и сталъ подвигаться довольно твердыми и мѢрными шагами къ вершинѢ Эльборуса. Тщетно ожидали мы послѢдователей за симъ предпрiимчивымъ путешественникомъ: никто болѢе не выказывался напротивъ того многiе вскорѢ начали возвращаться обратно. ВсѢ взоры стали слѢдить того, кто совершалъ столь смѢлый подвигъ. — Отдыхая на каждыхъ пяти или шести шагахъ, онъ шелъ бодро впередъ. Приближившись къ самой вершинѢ онъ исчезъ между скалами. — Долго каждый изъ зрителей съ нетерпѢливымъ участiемъ ждалъ его появленiя какъ вдругъ около 11 часовъ увидѢли мы сего смѢльчака на самой вершинѢ Эльборуса. — Ружейная стрѢльба, громъ музыки и хоръ пѢсельниковъ торжественно огласили воздухъ при радостныхъ восклицанiяхъ всего стана о столь необыкновенномъ событiи. До самаго вечера мы были в недоумѢнiи, кто былъ сей первый изъ смертныхъ, взошедшiй на вершину высочайшей из горъ Кавказскаго хребта, считавшуюся до ныне непреступною. По возвращенiи нашихъ путешественниковъ мы узнали, что удалецъ, рѢшившийся одинъ взобраться на самую высокую точку Эльборуса, и тѢмъ доказавшiй возможность сiе исполнить, былъ одинъ изъ вольныхъ Кабардинцевъ бывшiй прежде пастухомъ. За совершенiе сего подвига, сей неуклюжiй и храмой Черкесъ, по имени Киляръ, получилъ предназначенный Генераломъ Эмануелемъ призъ, изъ 400 рублей ассигнацiями и 5 аршинъ сукна состоявшiй.
Одинъ из Гг. Академиковъ, Г. Ленцъ, подымался на высоту 15.200 футовъ. Всего в ЭльборусѢ, считая от поверхности Атлантическаго океана, полагается 16.800 футовъ, то есть около 5 верстъ перпендикулярно.
Въ окрестностяхъ лагеря нашего, у подошвы Эльборуса, мы видѢли прекрасные водопады разныхъ рѢчекъ но образуемый Малкою превосходитъ всѢхъ: рѢка сiя, съ неимовѢрнымъ шумомъ, низвергается около двадцати саженей перпендикулярно. Току воды в семъ мѢстѢ не видно, но волны глыбами падаютъ одна за другою. Предъ симъ водопадомъ, саженяхъ въ пяти, лежитъ черезъ реку естественный каменный мостъ, заросшiй травою, и тутъ находится конная дорога въ Карачаевъ и за горы къ живущимъ тамъ народамъ. — Вообще виды въ сихъ мѢстахъ прелестны.
Во время нашего странствованiя отысканы в горахъ свинецъ, каменное уголье во множествѢ и гибсъ изъ камней: яшма, порфиръ, конгломератъ и тому подобные, а изъ гранита состоитъ весь хребетъ Кавказа.

_______________

Горячеводскъ близъ Константиногорска
Iюля 26-го дня 1829

«Уже 5-го Iюля мы прибыли къ тому мѢсту, откуда я писалъ къ вамъ первое мое письмо, т. е. къ небольшой горѢ при рѢкѢ Харбесъ, почерпающей воду свою из огромных снегохранилищъ Эльборуса. Лагерь нашъ стоялъ уже болѢе 7000 Пар. фут. [парижских футов] надъ поверхностiю моря и въ прямомъ разстоянiи около 15 или 20 верстъ отъ Эльборуса. На сем возвышенiи, составляющемъ пригорокъ въ сравненiи съ прочими передовыми горами, Генералъ Эмануэль положилъ переждать постоянные проливные дожди и при первомъ наступленiи благопрiятной погоды подвинуться ближе къ горному колоссу, оставя за собою весь нашъ обозъ. Погода оставалась пасмурною до 8 го числа вечеромъ, когда облака стали нѢсколько разрѢжаться. Итакъ Генералъ приказалъ бить в походъ. ПроѢхавъ съ 4 версты верхами, мы достигли вершины возвышенiя, откуда дорога съ другой стороны спускалась такою крутизною, что мы должны были оставить пушки и кухню на высотѢ 8000 футовъ. Мы продолжали путь верхомъ, съ нѢсколькими верблюдами, на которыхъ навьючены были наши кибитки но вскорѢ достигши мѢста, гдѢ дорога шириною не болѢе полуфута пролегала мимо крутаго горнаго спуска, должны были оставить и верблюдовъ своихъ, а подвижныя наши жилища перевозить на Козацкихъ лошадяхъ. Въ самыхъ опасныхъ мѢстахъ мы болѢе полагались на собственныя наши ноги, нежели коней нашихъ — предосторожность тѢм болѢе необходимая, что мы видѢли предъ нашими глазами одно из сихъ бедныхъ животныхъ стремглавъ низвергшимся въ бездну, глубиною на нѢсколько сотъ футовъ и при всемъ томъ лошадь осталась жива, но только не могла болѢе шевелить ногами теперь же, какъ говорятъ, совсѢмъ поправилась и по прежнему служитъ своему хозяину. 9-го мы оставили отстоявшiй отъ Эльборуса въ прямой линiи около 6 верстъ лагерь нашъ, и начали взбираться на горы, составляющiя подножiе онаго. Около 3 часовъ прибыли къ небольшому озеру, образовавшемуся изъ снѢжной воды и отдѢляемому от снѢжнаго конуса невысокимъ холмомъ. На семъ мѢстѢ переночевали и на другой день, 10-го числа въ 3 часа по полудни [опечатка редакции или описка Ленца: правильно «по полуночи» — И.П.], начали свое странствiе. Перебравшись черезъ пригорокъ, вступили въ область снеговъ. Мы стали взбираться на конусъ съ сѢверовосточной стороны и я полагаю, что снѢжная граница начинается непосредственно позади помянутаго холма. Изъ наблюденiй, сдѢланных мною и Г-номъ Конради въ сей же самый день и почти въ тотъ же часъ въ ГорячеводскѢ, явствуетъ, что вышина оной надъ симъ мѢстомъ составляетъ 1511,03 тоазовъ [т. е. парижских футов]. Жилище Г-на Конради я привелъ посредствомъ особой нивеллировки въ сообщенiе съ однимъ пунктомъ на рѢкѢ ПодкумкѢ на Югъ отъ Константиногорской крепости и нашелъ оное на 11,7 тоазами выше сего пункта. Пунктъ же сей на рѢкѢ ПодкумкѢ есть тотъ самый, коего высота по нивеллировкѢ вашего сына и Г-на Профессора Энгельгардта означена 203,9 тоазовъ изъ сего слѢдует, что домъ г-на Конради 219,6 тоазовъ, а снѢжная граница 1730,6 тоазовъ выше поверхности Чернаго моря. Сынъ вашъ показалъ высоту Касбека в 1647,4, итакъ 83,2 тоазами ниже, каковое различiе должно приписать особеннымъ обстоятельствамъ. Что мы не достигли самой вершины, объ этомъ я уже писалъ вамъ впрочемъ сему не противуполагается никакихъ непреодолимыхъ препятствiй и при второмъ восхожденiи нужно будетъ только избрать ночлегъ на другой высочайшей точкѢ, чтобы достигнуть вершины прежде, нежели снѢга начнутъ таять, ибо иначе невозможно утопая по колѢна в снѢгу и при столь разрѢженной атмосферѢ взойти на последнiй крутой уступъ. Черкесъ Килларъ, о которомъ я писалъ вамъ, что он достигъ вершины, оставилъ ночлегъ ранѢе насъ и прежде взошелъ на вершину, нежели я на то мѢсто, гдѢ долженъ былъ остановиться. Я полагаю, что пространство не измѢренное мною, но высоту коего я издалека могъ довольно точно сравнить с пространствомъ дѢйствительно мною измѢреннымъ, составляетъ около 600 футов *). Основываясь на семъ показанiи, я, по сличенiи моихъ наблюденiй съ наблюденiями, сдѢланными въ то же время Г-ном Конради в ГорячеводскѢ, нахожу слѢдующiя высоты:

Эльбрус, каким его видели в лагере Емануеля во время восхождения к вершине. Примерный путь подъема отмечен слабыми метками. Рисунок из книги Беша (де Бесса) [5].

1. Курьезна история расшифровки инициалов тифлисского корреспондента. Для Беша, читавшего его заметку в неподписанном французском переводе «Одесского вестника», он был анонимным «милым корреспондентом». Для историка-краеведа И.М. Мизиева, уделившего эльбрусским событиям 1829 года значительное место в своем «Слове об Эльбрусе» [7], это тоже «анонимный автор», «один из участников экспедиции, некий ”Т.В.”». Мизиев при этом сослался на сентябрьский номер Санкт-Петербургских ведомостей, но в нем, как мы видели, черным по белому пропечатаны авторские инициалы “А. Щ-въ”, а взятый в скобки «некий “Т.В.”» – всего лишь источник цитирования, газета «Тифлисские ведомости». Встречалось мнение, что заметку в «Санкт-Петербургских ведомостях» пометил сам редактор столичной газеты, его фамилия с этой же буквы. Но наибольшее распространение получила версия о том, что А. Щ-въ – это упомянутый в мемуарах Беша бригадный поручик А. Щербатов, штабной офицер в экспедиционном лагере Емануеля.

2. Мой обратный перевод с французского корреспонденции Щастливцева (см. Часть 1) «много беднее» оригинала. В оправдание скажу, что выразительность «фигур» натурального слога оригинала была утрачена уже в его французской кальке.

3. «Отрывок из частного письма» – легкий и ровный, незлобивый рассказ увлеченного действием зрителя , который щедро расхваливает «черкеса», т.е. горца, называя того то смельчаком, то удальцом, то первым из смертных, совершившим сей грандиозный подвиг. Бесстрашие и дерзость Килара – его безоговорочные качества, которые никто из участников экспедиции не ставил под сомнение. Ведь действительно от страха дух захватывает только представить, как ты один, глубокой ночью, первым среди смертных идешь к вершине таинственной и священной гигантской горы, по нескончаемому скользкому склону со скрытыми трещинами, да там еще, наверху, не приведи Господи, бдит недружественный джинн и группа его злобных ассистентов.

4. Собкор А. Щ-в называет Килара вольным . Так, должно быть, и было. Но само это слово не из лексики военного офицера имперской России, оно из «штатской» лексики. Это косвенно подтверждает установленный в Институте рукописей АН Грузии факт того, что А. Щ-в – не штабной офицер при Емануеле А. Щербатов, а гражданский чиновник А. Щастливцев.

5. Все три издания – Одесский вестник, Санкт-Петербургские и Тифлисские ведомости – подконтрольные и подотчетные правительству солидные газеты с ответственным, «не шутейным» персоналом. Какой резон собкору официальной газеты возводить на Килара напраслину о его хромоте и неуклюжести? Это была бы подстроенная издевка не столько над «далеким другом гор черкесом», сколько над престижем амбициозной императорской академии и ее ученой молодежи, выставляемой местным корреспондентом столичными рохлями, которых «бодро обошел» на подъеме неуклюжий и хромой туземец. Остался бы такой пасквиль без служебного расследования, без публичных опровержений? Однако научная, военная и светская печать молчала. (Прозвучало лишь удивление мадьярского соплеменника всех кавказцев Беша, и то почти через 10 лет.) Если же корреспондент не наврал, то, как говорится, что было то было, и пенять господам академикам не на кого, разве что на себя.

6. Кстати – возвращаясь к эльбрусской теме, С.-Петербургские ведомости в своей второй публикации отмечают неточность А. Щ-ва в указании численных данных высотных измерений Ленца (для сопоставления с метрической системой: 1 туаз = 1.95 м , 1 фут = 0.30 м , подробнее о точности измерений высоты Эльбруса – см. Часть 1). В целом же газета, по сути, подтверждает достоинства кавказской заметки и ее «занимательных подробностей сего перваго восхождения на гору Эльборус».

7. Ленцу как новичку (адъюнкту) императорской академии вменялось ассистировать тому или иному академику, и он сотрудничал с Парротом, который тоже имел научный интерес к горам Кавказа и осенью того же 1829 года предпринял пионерское восхождение на Арарат. Ленц оперативно написал Парроту свой эльбрусский отчет, потому что сам вернулся в Петербург лишь в конце года, после дополнительной поездки в Астрахань и Баку.

8. Ленц поясняет Парроту, что подъему на вершину Эльбруса « не противуполагается никаких непреодолимых препятствий [… и что] нужно будет только избрать ночлег на другой высочайшей точке, чтобы достигнуть вершины прежде, нежели снега начнут таять ». Его не удивляет, что черкес, оставивший ночлег ранее, взошел на вершину, когда он только подходил к финишным для себя предвершинным скалам. Ленц был уверен, что он добрал бы остававшуюся высоту, выйди пораньше. Он, по сути, признал ошибку руководителей горной группы (Купфера и свою) в тактике двухдневного восхождения. Но почему Килар не позвал с собой академиков? Что, те не желали стартовать так рано, или возражали другие проводники? И вообще, сообщил ли Килар кому-либо о своей ранней отлучке? Получил ли на это добро? Если нет – значит, он ушел втихую или по непослушанию (призовой мотив понятен). А если да, то не потому ли, что действительно был хром и неуклюж и в качестве полноценного помощника не рассматривался? Или врет корреспондент – Килар, наоборот, был лучшим, и потому его послали с гандикапом и специальной великой миссией? «Иди, герой, наш вольный удалец-охотник! Ты самый сильный, смелый и умелый! Иди, восславь Российскую корону и сынов Кавказа! А мы попробуем тут как-нибудь докондыбарить, с Божьей помощью».

_______________

II . В Части 2 я уже упоминал о книге Гориславского и др. [9] в связи с ее интересной подборкой архивных документов об Эльбрусской экспедиции. Отметил, правда, что некоторые переводы на русский язык даны там с селективными, не отмеченными пропусками, а кое-где просто неадекватны. К примеру, Бешу книга приписывает следующую характеристику Килара: « Нам стоило также полюбоваться скромностью этого простого человека, живущего в вольном ауле на реке Нальчик в Большой Кабарде » [9, c .42]. Это очень важное указание о происхождении горца, но попробуем перевести начало текста дословно: « Il faut [ нужно ] aussi [ также ] admirer [ восхищаться ] la temerite [ отвагой, дерзостью ] de cet homme simple [ этого простолюдина ] …» [5, c.96]. Речь, как видим, не о скромности, а наоборот, о дерзости Килара. Подмена, очевидно, неумышленная, по невнимательности – во французском написании слово дерзость ( temerite) несколько напоминает слово скромность ( timidit e). Но что с того? И с таких подмен тоже подчас начинают культивироваться в легендописи желательные добродетели героев.

В этой же книге встречаются неточности воспроизведения и родных русскоязычных документов. В письме Ленца Парроту у авторов читаем: « Черкес Килар, о котором я писал Вам, что он достиг вершины, оставил ночлег ранее нас и прежде взошел на вершину, а я на то место, где должен был остановиться. Я полагаю, что пространство, измеренное мною, но высоту коего я издалека мог довольно точно сравнить с пространством, действительно мною измеренным, составляет около 600 футов » [9, c . 98]. Этот же фрагмент в «Санкт-Петербургских ведомостях» (на которые в книге дана ссылка): « Черкес Киллар, о котором я писал вам, что он достиг вершины, оставил ночлег ранее нас и прежде взошел на вершину, нежели я на то место, где должен был остановиться. Я полагаю, что пространство не измеренное мною, но высоту коего я издалека мог довольно точно сравнить с пространством действительно мною измеренным, составляет около 600 футов ». Выделенные жирным шрифтом места несоответствий и искажают смысл, и смущают странноватостью русской речи Ленца. Но у него, как видим, с ней всё в порядке.